Когда будет - тогда будет. Я за это денег не получаю.
В следующие недели произошло много событий. Ассасины изо всех сил пытались отыскать Чезаре, но безуспешно. В Рим он не вернулся. Сам город, казалось, избавился от влияния Борджиа и тамплиеров, но Эцио и его товарищи оставались начеку. Они прекрасно понимали, что пока жив враг, опасность остается. И еще ассасины подозревали, что в городе еще остались подкупленные Борджиа сторонники, которые только и ждут сигнала Чезаре. Ватикан в очередной раз ждало потрясение. Пий III очень любил книги и был глубоко религиозным человеком. Он правил всего двадцать шесть дней. Из-за давления, оказываемого на него, и ответственности за папство, его, и без того слабое, здоровье окончательно пошатнулось, и в октябре он скончался. Но, вопреки опасениям Эцио, Пий не был марионеткой Борджиа. Во время своего короткого правления он вместе с коллегией кардиналов проводил реформу, которая положила конец коррупции и похотливости, которые процветали во времена господства его предшественника. Ватикан больше не продавал кардинальские должности и не брал взяток от состоятельных убийц, которые желали избежать виселицы. Приверженность категорическим взглядам Александра IV: "Пусть живут, чтобы каяться", продержалась не долго. И еще Пий III разослал по всей Папской области приказ арестовать Чезаре Борджиа. Его приемник был выбран с первого раза, подавляющим числом голосов. Против него выступили лишь три кардинала, одним из которых был Жорж д`Амбуаз, Кардинал Руана, который тщетно надеялся, что тройная тиара достанется французам. После того, как на прошлом собрании избрали Пия III, Джулиано делла Ровере, кардинал Сан-Пьетро в Винчоли, не теряя времени, объединил своих сторонников и решил добиться Папства при первой же возможности, которая, как он знал, скоро представится. Он назвал себя Юлием II. Это был грубоватый мужчина лет шестидесяти, все еще крепкий - не только телом, но и умом. Он был весьма энергичен, и, как Эцио скоро понял, был весьма подкован как в искусстве политических интриг, так и на военном поприще. Он гордился тем, что родился в семье рыбака - разве сам Святой Петр не был рыбаком? Но угроза Борджиа все еще тенью висела над всеми. - Если бы только Чезаре показался, - прорычал Бартоломео. Они с Эцио сидели в его кабинете в казармах. - Он покажется. Но только когда будет готов. - Шпионы докладывают, что он хочет собрать своих лучших людей, чтобы напасть на Рим со стороны главных ворот. Эцио кивнул. - Если Чезаре придет с севера, как почти наверняка и будет, он попытается взять врата возле Кастра Претория. Он может попытаться захватить Кастра. Это важная стратегическая позиция. - Наверное, ты прав. Эцио поднялся. - Собери ассасинов. Мы вместе встретим Чезаре, лицом к лицу. - А если у нас не выйдет? - Странно слышать такое от тебя, Барто! Если у нас не выйдет, я встречусь с ним лично. Они разошлись, договорившись встретиться в Риме во второй половине дня. Если нападение неизбежно, святой Город должен быть к нему готов. Эцио не ошибся. Он попросил Бартоломео собрать остальных на площади возле церкви недалеко от Кастра. Потом они все пошли к северным вратам. Те были хорошо укреплены - Юлий II счел за счастье прислушаться к совету Эцио. Но то, что они увидели в паре сотен ярдов от ворот, отрезвляло. На светлой лошади в окружении офицеров из своей личной армии сидел Чезаре, а за его спиной стоял, по меньшей мере, целый батальон. Даже на таком расстоянии Эцио услышал напыщенные речи Чезаре - странно, почему хоть кто-то на них поддался? Почему на них поддаются до сих пор? - Вся Италия должна быть объединена, и, встав на мою сторону, вы не ошибетесь! - провозгласил Чезаре. Потом он повернулся и увидел Эцио и ассасинов, выстроившихся вдоль бастиона у ворот. Чезаре подъехал ближе, но не настолько, чтобы стрелы или пули из мушкетов могли его достать. Он был один. - Пришли полюбоваться моим триумфом? - крикнул он. - Не беспокойтесь. Это еще не все мои силы. Скоро Микелетто приведет мои армии! Но вы к тому времени будете мертвы! У меня хватит людей, чтобы разделаться с вами! Эцио смерил его взглядом и обернулся, чтобы посмотреть вниз на армию из папских войск, рекрутов-ассасинов и наемников, стоявших перед воротами в ожидании приказа. Эцио вскинул руку, привратники убрали деревянные перекладины, закрывавшие ворота. По следующему сигналу врата должны были открыться. Эцио поднял руку. - Мои люди не подведут меня! - прокричал Чезаре. - Они знают, что их ждет, если они это сделают. Скоро - скоро! - вы будете стерты с лица земли, и мои владения вернутся ко мне! Эцио подумал: "Новая болезнь повредила его ум" и резко опустил руку. Врата под ним распахнулись, и римское войско кинулось в бой, сперва конница, а за ней - пехота. Чезаре отчаянно дернул поводья, - лошадь протестующе захрипела, - и отступил. Но лошадь споткнулась и скинула всадника. Батальон Чезаре при виде римского войска бросился бежать. "Что ж, - подумал Эцио. - Вот и ответ на мой вопрос. Они были готовы драться за деньги, а не из преданности. Ты не смог купить их преданность". - Убить ассасинов! - яростно проорал Чезаре. - Защитите честь Борджиа! Но все было зря. Его окружили. - Сдавайся, Чезаре, - приказал Эцио. - Никогда! - Это больше не твой город. Ты больше не капитан-генерал. Семьи Орсини и Колонна на стороне нового Папы. Когда они пообещали тебе служить, это было только на словах. Они только и ждали шанса, чтобы вернуть города и поместья, что ты у них отнял. Из ворот выехала небольшая делегация. Шестеро рыцарей в черных доспехах, один из них нес знамя Юлия II, на котором был изображен дуб. Во главе на серой в яблоках лошади, совершенно не годившейся для участия в бою, ехал элегантно одетый мужчина, в котором Эцио узнал Фабио Орсини. Делегация подъехала к горделиво стоявшему Чезаре. Наступила тишина. - Чезаре Борджиа, называемый так же Валентино, а так же кардиналом Валенсии и герцогом Валенсии, - провозгласил Орсини, и Эцио увидел, как в его глазах мелькнул торжествующий огонек. - По приказу Его Святейшества Папы Юлия II, я арестовываю вас за преступления, убийство, предательство и инцест! Шестеро рыцарей окружили Чезаре - по двое с каждой стороны и по одному спереди и сзади. Пводья у Чезаре вырвали, а самого его привязали к седлу. - Нет! Нет, нет, нет! - орал Чезаре. - Это еще не конец! Один из рыцарей хлопнул лошадь Чезаре по крупу и та рысью пошла вперед. - Это еще не конец! - вызывающе пообещал Чезаре. - Цепи не удержат меня! - его голос сорвался на крик. - Я не умру от руки человека! Все слышали его, но никто не слушал. - Иди уж, - сухо сказал Орсини.
- Я как раз думал, что с тобой случилось, - сказал Эцио. - И тут увидел нарисованный мелом указующий перст. Я понял, что ты подал мне знак, потому и связался с тобой. И вот ты здесь! Я думал, ты уже уехал во Францию. - Нет, пока еще нет, - ответил Леонардо, стряхнув пыль со стула в секретном убежище Ассасинов на острове Тиберина, и лишь потом сел. В комнату через высокие комнаты лился солнечный свет. - Я рад. И еще больше рад, что тебя не арестовали, как сторонника Борджиа, в ходе проверки, организованной новым Папой. - Нельзя слишком долго заставлять хорошего человека подчиняться, - отозвался Леонардо. Он, как и всегда, был отлично одет, казалось, его вообще не затронули последние события. - Папа Юлий не дурак, он знает, кто будет ему полезен, а кто - нет. Я уж молчу о том, что они творили в прошлом. - Похоже, они действительно раскаялись. - Раз ты так считаешь... - сухо ответил Леонардо. - Ты можешь мне помочь? - А я когда-то тебе отказывал? - Леонардо улыбнулся. - Но разве теперь, когда Чезаре оказался под замком, есть причины для беспокойства? Суд нам ним и его казнь - лишь вопрос времени. Только взгляни на список обвинений! Он длиной с твою руку! - Может, ты и прав. - Конечно, мир не был бы миром, не будь в нем проблем, - заметил Леонардо, меняя тему. - Конечно, хорошо, что Чезаре потерпел поражение, но я потерял ценного покровителя . А нынешнее правительство намеревается пригласить из Флоренции этого молодого молокососа Микеланджело. Боже мой! Да он способен создавать только скульптуры! - Я слышал, что он довольно хороший архитектор. И неплохой художник. Леонардо мрачно посмотрел на него. - Знаешь, что за указующий перст я рисую? Когда-нибудь, надеюсь, что скоро, я создам потрет. Иоанна Крестителя. Указывающего на Небеса. Вот это будет работа художника! - Ну, я же не сказал, что он настолько же хорош, как ты, - быстро добавил Эцио. - А уж как изобретатель... - Если бы спросили меня, я бы сказал, что ему лучше заниматься тем, что получается у него лучше всего. - Лео... ты завидуешь? - Я? Вовсе нет! Эцио решил, что пришло время напомнить Леонардо о том, что беспокоило ассасина, о причине, по которой он пришел по сигналу старого друга. Он надеялся, что по-прежнему может верить ему, но он знал Леонардо достаточно хорошо, чтобы доверять ему. - Твой бывший наниматель... - начал он. - Чезаре? - Да. Мне не нравятся его последние слова. "Цепи меня не удержат". - Да ладно тебе, Эцио. Его держат в самом глубоком подземелье Сант-Анджело. Даже великие мира сего падают. - У него все еще есть друзья. - Кое-кто может и считает, что у Чезаре еще есть будущее, но поскольку Микелетто и его армия, кажется, так и не появились, я не вижу реальной опасности. - Даже если у Микелетто не получилось объединить оставшиеся войска Чезаре вместе, я признаю, что твое предположение имеет под собой реальные основания. Ни один из наших разведчиков не сообщал о передвижениях каких-либо войск... - Посуди сам, Эцио, когда новости до них дошли новости о избрании Папой делла Ровере, а потом и об аресте Чезаре, армия Борджиа скорее всего разбежалась, как муравьи из залитого кипятком муравейника. - Я не смогу спокойно вздохнуть, пока не услышу о смерти Чезаре. - Есть способ узнать правду. Эцио взглянул на Леонардо. - Ты о Яблоке? - Где оно? - Со мной. - Тогда давай посмотрим, что оно нам покажет. Эцио задумался.. - Нет. Это слишком могущественный артефакт. Я должен навсегда скрыть его от человеческих рук. - Такую ценную вещь? - Леонардо покачал головой. - Я уж говорил тебе, много лет назад, что оно никогда не должно попасть не в те руки. - Поэтому все, что нам нужно - оставить его в нужных руках. - Нет никаких гарантий, что нам это удастся. Взгляд Леонардо стал серьезным. - Эцио... если ты когда-нибудь решишь спрятать его где-то, пообещай мне кое-что. - Что? - Две вещи. Во-первых, подожди с исполнением этого решения так долго, как только сможешь. Если мы хотим окончательно истребить Борджиа и тамплиеров, нам потребуются все наши ресурсы. Когда же придет время, и ты скроешь его от мира, думай о нем как о семе, что ты посадил. Оставь для тех, кто сможет его найти, ключ, чтобы они определили его местонахождение. Будущим поколениям - может даже будущим ассасинам, - возможно, понадобиться сила Яблока, чтобы использовать его во имя Добра. - А если оно попадет в руки другого Чезаре? - И опять мы вернулись к нему. Слушай, почему бы тебе не перестать изводить себя и не посмотреть, что сможет показать нам Яблоко? На этот раз Эцио колебался чуть дольше. - Ладно. Я согласен. Он отошел и вернулся с металлическим квадратным ящиком, закрытым на массивный замок. Он снял с шеи ключ на серебряной цепочке и открыл ящик. Там, на зеленой бархатной подушке лежало Яблоко. Оно выглядело тускло-серым, как и всегда, в инертном состоянии, размером с небольшую дыню, а его оболочка казалось мягкой, словно человеческая кожа. - Спроси его, - напомнил Леонардо, его глаза, едва он увидел Яблоко, заблестели. Эцио знал, что сейчас его друг борется с желанием схватить Яблоко и сбежать, и понял, каким искушением оно было для ученого, чья жажда знаний временами его ошеломляла и никогда не давала ему передохнуть. Он поднял Яблоко и закрыл глаза, сосредоточившись на мыслях, формулируя вопрос. Почти сразу Яблоко начало светиться. А потом на стене появились изображения. Они мелькали быстро и не задерживались надолго, но Эцио - один Эцио - увидел, как Чезаре выбирается из тюрьмы и бежит из Рима. Потом все изображения объединились, и Эцио увидел морской порт, вода блестела под лучами южного солнца, а в гавани стоял флот. Видение растворилось, сменилось иным - замок где-то вдали или, возможно, это был укрепленный город, еще дальше - горы. Эцио по ландшафту и теплому солнцу понял, что находится это место далеко за пределами Италии. Архитектура зданий тоже выглядела незнакомой, но ни Эцио ни Леонардо не смогли ее определить. Потом Эцио увидел цитадель Марио в Монтериджони, изображение сменилось на тайное святилище, где были собраны страницы Кодекса. Дверь в это помещение была закрыта, и снаружи двери Эцио увидел загадочные цифры и буквы. Потом, будто бы орел полетел над руинами бывшей цитадели ассасинов. И тут Яблоко погасло, лишь солнечный свет по-прежнему заливал комнату. - Он сбежит! Мне надо идти! - Эцио убрал Яблоко обратно в ящик и встал так резко, что опрокинул стул. - А как же твои друзья? - Братство будет существовать, со мной или без меня. Таким я его и создал, - Эцио снова вытащил из ящика Яблоко и убрал его в кожаную сумку. - Прости, Лео, я не могу больше терять время. - Он надел скрытый клинок и защитный браслет. Пистолет и остальную амуницию убрал в поясную сумку. - Подожди. Сперва надо все продумать. Спланировать. - Я планирую убить Чезаре. Давно уже надо было это сделать. Леонардо развел руками. - Похоже, я не смогу тебя остановить. Но помни, я пока не собираюсь уезжать из Рима, и ты знаешь, где находится моя мастерская. - У меня для тебя подарок, - сказал Эцио и поставил на стол небольшой сундучок. Ассасин положил на него руку. Леонардо встал. - Если уж мы прощаемся, то оставь деньги при себе. Мне они не нужны. Эцио улыбнулся. - Мы не прощаемся, если конечно ты сам этого не хочешь. Но это плата за твою работу. Прими их. Если хочешь, можешь думать обо мне как о своем покровителе, пока не найдешь кого получше. Они обнялись. - Мы еще встретимся, - кивнул Эцио. - Даю слово. Удачи, старый друг. То, что предсказало Яблоко, нельзя было изменить, оно показывало будущее, и никто на земле не мог на него повлиять, как никто не может повлиять на прошлое. Когда Эцио добрался до замка Сант-Анджело, он увидел папскую гвардию, новую, носящую знаки Юлия II. Солдаты выбегали из древней крепости и организованными группами отправлялись через мост и вниз по ближайшим улицам. Тревожно зазвенели колокола, взревели трубы. Эцио знал, что произошло еще до того, как к нему подбежал задыхающийся капитан. - Чезаре бежал! - Когда? - Во время смены караула. Около получаса назад. Полчаса! Именно тогда, когда Яблоко показало видение! - Вы уже выяснили, как ему это удалось? - Если он не научился ходить сквозь стены, то мы даже и не знаем. Но все похоже на то, что ему кто-то помогал снаружи. - Кто? Лукреция? - Нет. После произошедшего она не покидает свои комнаты. Но Папа придя к власти посадил ее под домашний арест. Мы задержали двух солдат, которые раньше работали на Борджиа. Один из них - бывший кузнец. Он мог взломать замок, хотя, учитывая, что следов повреждений на двери камеры нет, скорее всего, они просто использовали ключ. Если они виновны... - Лукреция не причиняет проблем? - Как ни странно, нет. Кажется, она смирилась... со своей судьбой. - Не верьте ей! Что бы вы ни делали, не дайте ей усыпить вашу бдительность. Когда она ведет себя тихо, она становится еще опаснее. - Ее охраняют наемники-швейцарцы. Они надежны. - Хорошо. Эцио напряженно размышлял. Если у Чезаре остались союзники в Риме, а очевидно так оно и есть, они постараются увезти его из города так быстро, как только возможно. Но ворота были заперты, поэтому лишившийся Яблока и не обладающий навыками ассасинов Чезаре не сможет обойти кордоны, расставленные по всему Риму. Оставался один путь. Река! Тибр протекал через Рим с севера на запад, где впадал в море рядом с Остией. Эцио вспомнил работорговцев, которых убил: Чезаре платил им. И они были неединственные! Спрятать его на лодке или небольшом морском судне, переодеть моряком или просто спрятать среди груза. Кораблю под парусами или на веслах не потребуется слишком много времени чтобы добраться до Тирренского моря, а оттуда - это уже зависело от планов Чезаре. Вопрос заключался в том, как поймать его прежде, чем претворит эти планы в жизнь! Эцио кратчайшим путем прошел до ближайших к замку доков. Они были забиты лодками и кораблями всех форм и размеров. Это напоминало поиск иголки в стоге сена. Полчаса. Времени почти не оставалось, прилив уже начался. Яблоко было с Эцио. Он отыскал тихое место, присел на корточки и, на этот раз не тратя время на раздумья, вытащил его. В доках не было подходящей стены, чтобы спроецировать туда изображение, Эцио чувствовал, что сумеет найти другой способ общения с Яблоком. Он поднес Яблоко поближе к себе и закрыл глаза, желая получить ответ на свой вопрос. Яблоко не засветилось, но Эцио сквозь перчатки ощутил тепло и пульсацию артефакта. Потом из яблока раздался странный звук, или этот звук рождался прямо в голове Эцио, - он не был уверен на сто процентов. Потом знакомый женский голос (Эцио не смог вспомнить, откуда он его знает), донесшийся, словно откуда-то издалека, тихо и ясно сказал: "Небольшая каравелла под алыми парусами на шестом пирсе". Эцио бросился по набережной. Ему пришлось протолкаться через толпу моряков, осыпая их проклятиями. Но когда он добрался до шестого пирса и увидел корабль, подходивший под описание Яблока, тот уже отчалил. Корабль тоже показался Эцио знакомым. Палуба была забита мешками и тяжелыми ящиками - достаточно большими, чтобы спрятать в них человека. А потом Эцио с удивлением увидел, что на палубе стоит моряк, которого он оставил умирать, когда пытался спасти госпожу Солари. Моряк сильно хромая подошел к одному из ящиков и, с помощником, передвинул его. Эцио заметил, что в ящике проделаны отверстия. Он, пригнувшись, пробежал за рядом лодок и взобрался по эстакаде, используемой для покраски судов. В этот момент хромой моряк повернулся, чтобы посмотреть на набережную, возможно, чтобы проверить - не преследуют ли их. Эцио беспомощно смотрел, как каравелла доплыла до середины реки, подняла парус и, поймав ветер, поплыла вперед. Он не смог бы преследовать ее по берег даже на лошади - путь часть преграждали дома, стоящие вплотную к реке. Нужно было найти лодку. Эцио вернулся на набережную и пошел вдоль нее. Экипаж одного из небольших кораблей только что закончил разгрузку. Эцио подошел к морякам. - Я хотел бы нанять лодку, - быстро проговорил он. - Мы только что прибыли. - Я щедро заплачу, - Эцио вытащил из кошеля горсть золотых монет. - Сперва мы должны доставить груз, - сообщил один из моряков. - Куда вы собрались плыть? - спросил другой. - Вниз по течению, - ответил Эцио. - И я спешу. - Присмотрите за грузом, - к ним подошел еще один моряк. - Я возьму синьора. Якопо, поплывешь со мной. Не думаю, что двоих нас не хватит. Эцио повернулся, чтобы поблагодарить его и изумленно узнал Клаудио, молодого вора, которого он спас от солдат Борджиа. Клаудио улыбнулся. - Считайте это благодарностью за спасение моей жизни, синьор. И уберите свои деньги. - Что ты здесь делаешь? - Я не создан для того, чтоб быть вором, - отозвался Клаудио. - Ла Вольпе это понимал. Я всегда был неплохим моряком, поэтому он одолжил мне денег, чтобы купить это судно. Я капитан. Веду неплохую торговлю между Римом и Остией. - Нужно спешить. Чезаре Борджиа бежал! Клаудио повернулся и отдал приказ помощникам. Якопо вскочил на борт и стал разворачивать паруса. Эцио и Клаудио тоже поднялись на борт, остальные члены экипажа ушли с грузом. Лодка без груза легко плыла по воде. Когда они добрались до середины реки, Клаудио поднял парус. Вскоре тяжело нагруженная каравелла перестала быть пятнышком на горизонте. - Мы догоняем их? - спросил Клаудио. - Да, - отозвался Эцио. - Вам лучше опустить голову, - посоветовал Клаудио. - Меня и Якопо здесь хорошо знают, но если заметят вас, то поймут, что что-то не так. Я знаю такие суда. Нерегулярные рейсы. Индивидуальные. - Ты знаешь, сколько человек на корабле? - Обычно пять. Может, меньше. Не волнуйтесь. Я не забыл то, чему меня научил Ла Вольпе - иногда даже пользуюсь этими навыками, - и Якопо есть козырь в рукаве. Эцио опустился на палубу, спрятавшись под прикрытием низкого борта, и время от времени приподнимал голову, чтобы оценить расстояние между ними и целью. Но каравелла была более быстрым судном, чем лодка, поэтому когда Клаудио смог наконец привлечь внимание экипажа каравеллы, впереди показалась Остия. Клаудио смело махнул экипажу каравеллы. - Похоже, у вас тяжелый груз, - крикнул он. - Что вы везете, зоолотые слитки? - Не твое дело, - огрызнулся от штурвала капитан. - Держись подаьше от моего корабля. Ты нагоняешь волну. - Извини, приятель, - сказал Эцио, а Якопо резко вывернул штурвал в сторону, сталкиваясь бортами с каравеллой. И крикнул Эцио: - Давай! Эцио перескочил из своего укрытия через узкую щель, разделяющую два корабля. Хромой матрос узнал его и приглушенно взревел, бросился с острым крюком. Эцио отбил удар защитным браслетом и смог подобраться к противнику достаточно близко, чтобы вонзить скрытый клинок глубоко в бок врага. Но ассасин не заметил другого моряка, который с абордажной саблей в руке подкрался сзади. Эцио моментально обернулся, но не мог уже отбить клинок, и тут раздался выстрел. Моряк, выгнув спину, уронил на палубу саблю, а сам свалился за борт. - Будь осторожен! - крикнул Якопо, старавшийся держать лодку борт в борт к каравелле. Третий моряк появился из трюка и ломом взломал ящик с отверстиями, а четвертый сидел рядом на корточках с пистолетом в руках, прикрывая его со спины. У обычных матросов нет таких пистолетов, подумал Эцио, вспомнив бой с работорговцами. Клаудио перескочил на палубу каравеллы и кинулся на матроса с ломом, а Эцио бросился вперед, вонзив в руку матроса с пистолетом скрытый клинок. Моряк успел выстрелить, но пуля попала в палубу, и противник отступил, воя от боли и держась за запястье, пытаясь остановить кровь, бьющую из вены. Капитан, видя, что его люди потерпели поражение, достал пистолет и выстрелил в Эцио, но каравеллу качнуло, и выстрел ушел мимо. Пуля лишь скользнула по правому уху Эцио, потекла кровь. Эцио помотал головой и направил свой пистолет на капитана и выстрелил ему в лоб. - Быстрее! - приказал он Клаудио. - Берись за штурвал, а я займусь нашим другом. Клаудио кивнул и кинулся к штурвалу. Кровь из рассеченного уха пропитала воротник, Эцио грубо вывернул запястье противника, заставив того выронить лом. Потом ударил его коленом в пах, схватил за шиворот и, подтащив его к планширу, швырнул за борт. В наступившей тишине из ящика донеслись яростные крики и проклятия. - Я убью тебя! Я воткну меч тебе в кишки, и ты познаешь такую боль, о которой даже не подозревал!- Надеюсь, тебе там удобно, Чезаре, - отозвался Эцио. - Но если нет, ничего страшного. Как только мы доберемся до Остии, тебе предоставят более подходящее для тебя средство передвижения, и мы вернемся назад. - Это не честно, - вздохнул Якопо с лодки. - У меня так и не было возможности использовать свой козырь!..
Часть II Все дозволено. Ничто не истинно. Догма сикариев, I, 1.
Стояла поздняя весна 1504 года от Рождества Господа нашего. Папа распечатал доставленное курьером письмо, быстро прочитал и торжествующе ударил кулаком по столу. Другой рукой он поднял письмо, с которого свисали, болтаясь, печати. - Да благословит Господь короля Арагоны и Кастилии, Фердинанда, и королеву Изабеллу! - воскликнул он. - Хорошие новости, Ваше Святейшество? Юлий II чуть улыбнулся. - Да! Чезаре Борджиа благополучно доставлен в одну из самых укрепленных и расположенных в отдаленном районе крепостей! - Куда? - Прости. Это должно остаться тайной даже для тебя. Я не хочу испытывать судьбу с Чезаре. Эцио закусил губу. Неужели Папа полагает, что он попытается убить Чезаре, если узнает, где он находится? - Не стоит так печалиться, дорогой Эцио, - успокаивающе продолжил Юлий. - Я расскажу тебе вот что: это огромная крепость, затерянная на равнинах северо-восточной Испании. Она абсолютно неприступна. Эцио знал, что у Юлия были причины оставить Чезаре в живых, а не сжигать на костре, превратив его в мученика. Он даже признавал, что это действительно был лучший выход. Но последние слова Чезаре по-прежнему не давали ему покоя: "Цепи меня не удержат!" глубоко в сердце Эцио знал, что единственное, что сможет удержать - и удержать надежно - Чезаре это смерть. Но все-таки Эцио улыбнулся словам Юлия. - Они заперли его в камере наверху центральной башни высотой в сто сорок футов, - продолжал Юлий. - в любом случаем, нам больше не о чем беспокоиться. - Папа смерил Эцио проницательным взглядом. - Кстати, то, что я тебе только что сказал, - тоже секретная информация, так что даже не мечтай. Тем более, стоит мне приказать, и Чезаре перевезут в другое место, если я хоть краем уха услышу, что кто-то его разыскивает. Эцио решил сменить тактику. - А Лукреция? Есть новости из Феррары? - Кажется, третий брак изменил ее к лучшему, хотя должен признать, что я сперва волновался. Семья д'Эсте - настоящие снобы, я думал, что старый герцог всегда будет считать, что она не достойна его сына. Жениться на Борджиа! Ты представляешь! Для них это было равносильно тому, чтобы взять в жены служанку! - Папа от души рассмеялся. - Но она успокоилась. За ней можно уже не приглядывать. Она обменивается любовными письмами и поэмами со своим старым другом Пьетро Бембо - в открытую, конечно, - Юлий подмигнул. - Но в целом она - добропорядочная верная жена герцога Альфонсо. Она даже ходит в церковь и вышивает гобелены. Но, разумеется, даже речи не идет о ее возвращении в Рим. Она до конца жизни останется в Ферраре, и должна быть благодарна уже за то, что сохранила на плечах свою прелестную головку. Теперь, думаю, можно с уверенностью сказать, что мы навсегда избавились от этих каталонцев-извращенцев. Эцио бы сильно удивился, если бы агентурная сеть Ватикана выяснила, что Борджиа были тамплиерами. Чезаре был главой Ордена, и продолжал им оставаться даже в заточении. Но он оставил свои мысли при себе. Эцио признал, что дела в Италии обстоят еще хуже, чем раньше. Сильный Папа у власти предпочел оставить Агостино Киджи банкиром и не стал отказываться от поддержки французов. Король Луи все еще оставался в Италии, отступив на север и, казалось, застрял там на какое-то время. Кроме того, король Франции отдал Неаполь королю Испании Фердинанду Арагонскому. - Надеюсь на это, Ваше Святейшество. Юлий проницательно посмотрел на Эцио. - Послушай, Эцио, я не дурак, и не стоит меня таковым считать. Как ты думаешь, почему я привлек тебя в качестве консультанта? Я знаю, что за город все еще скрываются сторонники Борджиа, а кое-кто из них остался и в самом городе. Но в настоящее время у меня есть враги, причиняющие куда больше беспокойства, чем Борджиа. - Борджиа по-прежнему могут представлять угрозу. - Я так не считаю. - Что вы сделаете с остальными врагами? - Я провел реформу папской гвардии. Ты видел среди новых солдат швейцарцев? Это лучшие наемники из всех! К тому же они не зависят от Священной Римской Империи и императора Максимилиана уже лет пять-шесть, и с удовольствием идут на службу. Они преданы и не очень эмоциональны - не то, что наши дорогие соотечественники. Я намерен сделать один из их отрядов своей личной охраной. Я вооружу их алебардами и другим оружием, а еще собираюсь дать им мушкеты Леонардо, - он помолчал. - Но мне нужно придумать для них имя, - он вопросительно посмотрел на Эцио. - Есть идеи? - Может "швейцарская гвардия"? - предложил немного уставший Эцио. Папа обдумал предложение. - Не особо-то оригинально, Эцио. Честно говоря, мне больше нравится "юлианская гвардия", но это звучит слишком эгоистично. - Он усмехнулся. - Ладно! Возьму твой вариант! По крайней мере, на первое время сойдет. По Ватикану прокатился стук молотков. - Несчастные строители! - заметил Папа. - Но работа должна быть закончена, - он пересек комнату и подошел к шнурку колокольчика. - Пошлю кого-нибудь попросить их не работать, пока мы не закончим. Иногда я думаю, что в руках строителей - величайшая разрушительная сила, которую Человечество не может себе даже вообразить. Вошел слуга, и Папа отдал ему приказ. Несколько минут спустя они услышали приглушенный звук откладываемых инструментов. - Что вы делаете? - поинтересовался Эцио, зная, что архитектура - такая же великая страсть Папы, как и война. - Заколачиваю апартаменты и кабинеты Борджиа, - ответил Юлий. - Они слишком роскошны. Больше подходят императору Нерону, чем глава Церкви. Еще я снес все их комнаты наверху замка Сант-Анджело. Разобью там один большой сад. Может, поставлю беседку. - Хорошая идея, - похвалил Эцио, улыбаясь себе под нос. Без сомнения, беседка будет местом для свиданий Папы с одним из его любовников - мужчиной или женщиной. Но личная жизнь Папы не интересовала Эцио. Важнее было то, что он был хорошим человеком и преданным союзником. По сравнению с Родриго, порочность нового Папы была слишком незначительна. Кроме того, он продолжил реформу нравственности, начатую его предшественником Пием III. - Я решил переделать потолок Сикстинской капеллы, - продолжил Папа. - Он такой... скучный! Я поручил многообещающему юному художнику из Флоренции - его имя Микеланджело - нарисовать на потолке несколько фресок. Какие-нибудь религиозные сцены, ты знаешь, о чем я. Я хотел попросить Леонардо, но у него в голове столько идей, что он вряд ли еще будет серьезно заниматься живописью. Жаль. Мне понравился портрет жены Франческо дель Джокондо... Эцио оборвал себя на полуслове и посмотрел на Эцио. - Но ты пришел сюда не для того, чтобы выслушивать мое мнение о современном искусстве. - Нет. - Надеюсь, ты не принимаешь всерьез угрозу возрождения Борджиа? - Я думаю, что мы обязаны отнестись к этому серьезно. - Эцио... Мои армии возвратили Ватикану большую часть Романьи. Там нет армий Борджиа, способных нам противостоять. - Но Чезаре все еще жив! Он остается номинальным лидером... - Надеюсь, ты не подвергаешь сомнению мои решения, Эцио! Тебе известны причины, по которым я сохранил ему жизнь. В любом случае, можешь считать его похороненным заживо там, где он сейчас находится. - Микелетто все еще на свободе. - Ха! Без Чезаре Микелетто никто. - Микелетто хорошо знает Испанию. - Я уже сказал, он - никто. - Он знает Испанию. Он родился в Валенсии. Он незаконнорожденный племянник Родриго! Папа, не смотря на свои годы бывший крепким энергичным мужчиной в расцвете сил, во время всего спора ходил взад-вперед по комнате. Он подошел к столу, оперся на него руками и угрожающе склонился над Эцио. Он был довольно убедителен. - Не позволяй худшим опасениям завладеть тобой, - сказал он. - Мы даже не знаем, жив Микелетто или нет. - Думаю, стоит это выяснить, раз и навсегда. Папа обдумал слова Эцио, слегка расслабился и сел. Указательным пальцем правой руки постучал по тяжелому перстню на левой. - Что ты задумал? - хмуро спросил он. - Не жди от меня подмоги. Мы и так почти исчерпали бюджет. - Сперва надо найти и уничтожить последних сторонников Борджиа в Риме. Возможно, среди них мы найдем того, кто знает о местонахождении или судьбе Микелетто. Потом... - Потом что? - Если он все еще жив... - Ты убьешь его? - Да, - сказал Эцио, но подумал: если конечно он не окажется более полезен живым. Юлий откинулся в кресле. - Я впечатлен твоей решимостью Эцио. Она немного пугает. Я даже рад, что я - не враг Ассасинам. Эцио вскинул голову. - Вы знаете о Братстве? Папа скрестил пальцы. - Я всегда считал, что нужно знать врагов своего врага. Но твоя тайна умрт вместе со мной. Как я уже говорил, я не дурак.
Сообщение отредактировал Airing - Вторник, 18.10.2011, 19:21
Твои инстинкты не ошибаются. Я буду направлять и оберегать тебя. Но я тебе не принадлежу, и скоро тебе придется отпустить меня. У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Я повинуюсь воле хозяина Яблока. Эцио сидел в одиночестве в своем жилище и держал в руках Яблоко, пытаясь с его помощью отыскать в Риме нужную ему цель, когда снова услышал таинственный голос. На этот раз он не мог с уверенностью сказать, мужской он был или женский, исходил от Яблока или звучал прямо в его сознании. Твои инстинкты не ошибаются. И еще: У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Почему тогда Яблоко показало ему лишь туманные образы, связанные с Микелетто, которых оказалось достаточно лишь для того, чтобы понять - ставленник Чезаре все еще жив? И оно не смогло - или не стало - показывать местонахождение Чезаре. По крайней мере, пока что. Он вдруг осознал, что в глубине души всегда знал: он не должен слишком часто использовать артефакт, не должен зависеть от Яблока. Он знал и то, что туманные ответы, которые он получил, только его собственная вина. Не нужно лениться. Он должен о себе позаботиться. Однажды ему снова придется это сделать. Эцио подумал о Леонардо. О том, что он бы не сделал, будь у него Яблоко. Леонардо, один из лучших людей, кого он когда-либо знал, с такой же легкостью изобретал опасное оружие, с какой рисовал прекрасные картины. Возможно, Яблоко способно не только помочь человечеству, но и еще привести его к гибели? В руках Родриго или Чезаре, оба из которых уже владели Яблоком, артефакт мог стать инструментом не спасения, а разрушения! Власть - сильный наркотик. Эцио не хотел пасть ее жертвой. Он еще раз посмотрел на Яблоко. В его руках оно казалось спокойным. Но когда Эцио положил его в сундук, то обнаружил, что не может просто взять и захлопнуть крышку. Какие возможности он упускает?! Нет! Нужно похоронить артефакт. Он должен научиться жить в соответствии с Кредо без Яблока. Но не сразу! В глубине сердца он всегда чувствовал, что Микелетто жив. Теперь Эцио в этом убедился. И пока Микелетто жив, он сделает все от него зависящее, чтобы освободит своего хозяина - Чезаре! Эцио не стал делиться с Папой Юлием полным планом своих действий. Он собирался отыскать Чезаре и убить его, или умереть в бою с ним. Иного пути нет. В дальнейшем следует использовать яблоко только при необходимости. Когда Яблока больше не будет , придется полагаться только на свои собственные инстинкты и разум. Нужно отыскать в Риме преданных Борджиа людей без помощи Яблока. И только если по истечении трех дней это не удастся, он воспользуется силой Яблока. Разве он может проиграть, когда с ним по-прежнему девушки из Цветущей Розы, воры Ла Вольпе и его товарищи, ассасины? И он знал, что Яблоко - хотя и не мог в полной мере понять это - будет помогать ему все то время, пока он будет полагаться на собственные силы. Возможно, это была тайна самого Яблока. Возможно, никто и никогда не мог полностью подчинить его себе, кроме членов расы древних богов, покинувших мир, оставив людей самим распоряжаться судьбой их мира. Эцио закрыл крышку и запер сундук. В ту же ночь он совал совет Братства. - Друзья мои, - начал он: - Я знаю, что все мы приложили немало усилий, и верю, что победа не за горами, но у нас еще осталась невыполненная работа. Все, за исключением Макиавелли, изумленно переглянулись. - Но Чезаре захвачен! - возразил Ла Вольпе. - К счастью! - И к власти пришел новый Папа, который всегда оставался врагом Борджиа, - добавила Клаудиа. - И французы отступили! - согласился Бартоломео. - пригород освобожден. Романья снова принадлежит Папской области. Эцио поднял руку, успокаивая друзей. - Всем нам известно, что победа становится победой лишь тогда, когда она полная. - Может Чезаре и арестован, но он все еще жив, - спокойно поддержал Макиавелли. - И Микелетто... - Верно! - кивнул Эцио. - И пока в Риме и Папской области есть люди, преданные Борджиа, остается опасность возрождения Борджиа. - Не перестраховывайся, Эцио! Мы же победили! - воскликнул Бартоломео. - Барто, тебе, как и мне, прекрасно известно, что некоторые из городов-государств в Романье по-прежнему преданы Чезаре. Они серьезно укреплены. - Я справлюсь с ними! - Они не сдадутся. У Катерины Сфорца не настолько сильная армия, чтобы атаковать их, но я попросил ее следить за ними. А для тебя у меня есть более важная работа. "Боже, подумал Эцио, - почему мое сердце по-прежнему замирает при одном упоминании ее имени?" - Какое? - Я хочу, чтобы ты взял войска из Остии и внимательно проследил за портом. Я хочу знать обо всех подозрительных судах, заходящих туда, и, особенно, покидающих гавань. Мне нужно, чтобы у тебя были всегда наготове курьеры, готовые доставить мне послание, когда ты что-то разузнаешь. Бартоломео фыркнул. - тоже мне! Это работенка не для такого, как я! - Когда придет время выступить против мятежных городов-государств, у тебя будет подходящая работа. Но они живут в надежде получить сигнал к атаке. И пока они его ждут, то будут вести себя тихо. Наша работа состоит в том, чтобы так оно и оставалось. Всегда! Тогда, если они не прислушаются к гласу разума, они смогут выставить против нас лишь половину тех сил, что имеют на нынешний момент. Макиавелли улыбнулся. - Я согласен с Эцио. - Тогда ладно. Если ты настаиваешь, - сердито отозвался Бартоломео. - После испытания, что выпало Пантасилее, морской воздух пойдет ей на пользу. Лицо Бартоломео прояснилось. - Об этом я не подумал. - Ну, и хорошо. - Эцио повернулся к сестре. - Клаудиа. Думаю, смена власти в Ватикане не повлияла на процветание Цветущей Розы? Клаудиа усмехнулась. - Забавно, даже кардиналы не в состоянии подчинить дьявола, сидящего внутри них. Хотя, говорят, многим из них помогают холодные ванны. - Скажи девушкам держать ушки на макушке. Юлий полностью контролирует совет кардиналов, но у него есть множество амбициозных врагов. Некоторые из них достаточно безумны, чтобы решить, что если они освободят Чезаре, то смогут использовать его как средство достижения их целей. И следи за Иоганном Бурхардом. - За церемониймейстером Родриго? Он выглядит безобидным. Он ненавидел организовывать все эти оргии. Но он же просто чиновник? - Все равно, если услышишь что-нибудь, - особенно если окажется, что он связан со сторонниками Борджиа, - дай мне знать. - Теперь, когда у Борджиа нет солдат, которые постоянно контролировали нас, это будет легко. Эцио немного растерянно улыбнулся. - Тогда у меня еще один вопрос. Я был слишком занят, чтобы забежать к вам, и мне очень жаль, но... Как мама? Лицо Клаудии помрачнело. - Она ведет бухгалтерию, но, Эцио, боюсь, она срывается. Она редко выходит в общество. И все чаще и чаще говорит об отце, Федерико и Петруччо. Эцио с минуту помолчал, вспомнив о том, как погиб его отец, Джованни, и братья. - Я приду, как только смогу, - пообещал он. - Позаботься о ней и извинись за меня. - Она понимает важность твоей работы. Она знает, что ты делаешь это не только ради всеобщего блага, но и ради наших родных. - Уничтожение тех, кто причастен к их смерти, будет памятником для отца и братьев, - с трудом выдавил Эцио. - А мои люди? - спросил Ла Вольпе. - Джильберто, твои люди сыграют важную роль. Рекруты по-прежнему верны Братству, но жизнь возвращается в мирное русло, и они видят это. Большинство из них хотят вернуться к той жизни, которую они вели до присоединения к нам в борьбе против Борджиа. Они не присягали на верность Братству, и я не могу требовать от них исполнения нашего общего долга - долга, от которого нас избавит лишь смерть. - Я понимаю. - Твои люди в основном горожане. Думаю, им будет неплохо подышать деревенским воздухом. - Ты это о чем? - подозрительно спросил Ла Вольпе. - Отправь своих лучших людей в города и деревни расположенные в окрестностях Рима. Недалеко - в Витебро, Терни, Аквиле, Авеццано, Неттуно. Сомневаюсь, что в городах, находящихся дальше, мы кого-нибудь найдем. Там вряд ли осталось много сторонников Борджиа, а те, кто остался - будут стараться держаться подальше от Рима. - Их будет трудно отыскать. - Ты должен попробовать. Сам знаешь, что даже небольшое войско в нужном месте способно нанести огромный ущерб. - Я пошлю своих лучших воров. Переоденутся под торговцев. - Сообщай мне все, что узнаешь - особенно новости о Микелетто. - Ты думаешь, что действительно там? Может, он вернулся в Испанию или, по крайней мере, в Неаполитанское королевство? Если еще не умер. - Я уверен, что он жив. Ла Вольпе пожал плечами. - Твоей уверенности для меня достаточно. Когда все разошлись, Макиавелли сказал Эцио: - А я? - Мы с тобой будем работать вместе. - Рад это слышать, но прежде чем мы приступим, у меня есть вопрос. - Какой? - Почему ты не воспользуешься Яблоком? Эцио, вздохнув, объяснил, как мог, свое решение. Когда он закончил, Макиавелли внимательно посмотрел на него, достал черную записную книжку и что-то записал. Потом встал, пересек комнату, сел рядом с Эцио, и слегка стиснул его плечо. Такие проявления дружбы были у Макиавелли крайне редки. - Приступим к делу. - Я кое о чем подумал, - проговорил Эцио. - О чем? - В городе есть женщины, которые могут нам помочь. Нужно их найти и поговорить с ними. - Тогда ты выбрал нужного человека. Я же дипломат. Первую женщину подсказал Эцио Папа. Но с ней нелегко было говорить. Она держала роскошный салон на бельэтаже своего дома, окна которого выходили на все четыре стороны. Из них открывался вид на некогда великий город, ныне же он был частично разрушен, а частично великолепен - последние Папы тратили деньги на самовозвеличивание себя в глазах горожан. - Не понимаю, чем могу вам помочь, - сказала она, выслушав их, но Эцио заметил, что она избегает встречаться с ними взглядом. Если в городе есть сторонники Борджиа, мы должны о них знать, Ваша Светлость, нам нужна ваша помощь, - пояснил Макиавелли. - Но если мы узнаем, что вы нас обманули... - Не угрожайте мне, юноша, - перебила Ваноцца. - Боже мой! Мы с Родриго были любовниками много лет назад. Прошло уже больше двадцати лет! - Может ваши дети..? - начал Эцио. Она мрачно улыбнулась. - Наверное, вы задаетесь вопросом, как у такой женщины, как я, могло появиться такое потомство, - сказала она. - них почти нет крови Каттанеи. Если только в Лукреции, но Чезаре... - она замолчала, и Эцио увидел в ее глазах боль. - Вам известно, где он? - Я знаю не больше вас. И не хочу знать. Я уже много лет не видела его, хотя мы жили в одном городе. Он для меня давно умер. Очевидно, Папа стремился сохранить местонахождение Чезаре в тайне. - Может ваша дочь знает? - Если не знаю я, откуда знать ей? Сейчас она живет в Ферраре. Можете съездить и спросить ее, но дорога предстоит долгая, а Святой Отец запретил ей когда либо возвращаться в Рим. - Вы с ней видитесь? - спросил Макиавелли. Ваноцца вздохнула. - Как я уже сказала, Феррара находится далеко на севере. А сейчас у меня нет желания путешествовать. Она оглядела комнату, переводя взгляд со стоящих возле дверей слуг на клепсидру. Она приказала слугам не расходиться, и, казалось, хотела пойти к ним. Она постоянно растирала руки. Несчастная женщина, которой было не по себе, возможно потому, что она что-то скрывала или потому, что ей приходилось говорить о тех, о ком говорить ей не хотелось. Эцио точно не знал. - У меня восемь - или было восемь - внуков, - неожиданно проговорила она. Эцио и Макиавелли знали, что у Лукреции были дети от ее браков, но мало кто из них выжил. Ходили слухи, что Лукреция не относилась к беременности серьезно, и предпочитала развлекаться и танцевать до самых родов. Или таким образом она пыталась отдалиться от матери? У Чезаре же была дочь, Луиза, четвертый его ребенок. - Вы их видите? - спросил Макиавелли. - Нет. Луиза все еще в Риме, но думаю, ее мать сделала из нее больше француженку, нежели итальянку. Женщина встала и слуги, как по команде, открыли богато украшенные двойные двери. - Мне хотелось бы помочь вам большим... - Мы благодарны за уделенное нам время, - поблагодарил Макиавелли. - Есть те, с кем вы захотели бы поговорить, - заметила Ваноцца. - Мы хотели посетить принцессу д'Альбре. Ваноцца поджала губы. - Удачи, - без осуждения проговорила она. - Тогда вам лучше поторопиться. Я слышала, она собирается во Францию. Возможно, если мне повезет, она придет ос мной попрощаться. Эцио и Макиавелли тоже встали и попрощались. Выйдя на улицу, Макиавелли сказал: - думаю, нам придется использовать Яблоко, Эцио. - не сейчас. - Пусть будет по-твоему, но я считаю, ты поступаешь глупо. Пойдем к принцессе. К счастью, мы оба говорим по-французски. - Шарлотта д'Альбре не уедет во Францию сегодня же. о всяком случае, мои люди наблюдают за ее дворцом. Нет, есть еще кое-кто, с кем я хотел бы встретиться. Я удивлен, что Ваноцца ее не упомянула. - О ком? - О Джулии Фарнезе. - Разве она сейчас живет не в Карбоньано? - мои люди доложили, что она в городе. - Почему ты думаешь, что от нее мы узнаем больше, чем узнали от Ваноццы? Эцио улыбнулся. - Джулия была последней любовницей Родриго. Он обожал ее! - Я помню, когда ее захватили французы. Он был в ярости. Глупые французы потребовали за нее три тысячи дукатов. Он бы заплатил за нее в двадцать раз больше. И он бы наверняка пошел на любую сделку с ними. но я думаю, это вполне нормально, когда твоя любовница на сорок лет моложе тебя. Ты теряешь от любви голову. - Это не помешало ему бросить ее, когда ей исполнилось двадцать пять. - Да. К тому времени она стала для него слишком стара! Но нам надо спешить. Они прошли по узким римским улочкам к Квиринале. По дороге Макиавелли, что Эцио чем-то встревожен. - В чем дело? - спросил он. - Ты ничего не заметил? - Что именно? - Не оглядывайся! - Эцио был немногословен. - Нет. - Думаю, за нами следят - женщина. - И как давно? - С тех пор, как мы уши из дворца Ваноццы. - Кто-то из ее людей? - Возможно. - Одна? - Думаю, да. - Тогда мы справимся. Постепенно, хотя они и торопились, они замедлили шаг, заглядывая в лавки и даже остановились возле торговца вином. Там, делая вид, что пьет из стакана, Эцио увидел высокую, хорошо сложенную блондинку, одетую в хорошее, но неприметное темно-зеленое платье из какого-то легкого материала. Если придется, она сможет быстро двигаться даже в нем. - Я ее вижу, - сообщил Эцио. Они оба осмотрели стену напротив лавки торговца. Это было новое здание, возведенное в модном стиле - с большими выступающими камнями, разделенными глубокими пазами. В стену на равных промежутках были вставлены железные кольца, к которым привязывали лошадей. И Это было замечательно. Они прошли в дальний конец лавки, но оттуда выхода не было. - Нужно спешить, - сказал Макиавелли. - Давай за мной! - отозвался Эцио, поставив на стол возле входа стакан. Несколько секунд спустя он уже взобрался на стену и был на полпути к крыше, Макиавелли отставал ненамного. Зеваки, разинув рот, смотрели, как двое мужчин, чьи плащи развевались по ветру, исчезли на крыше. Ассасины бежали, перепрыгивая через переулки и улочки, плитки черепицы падали вниз, разбиваясь мостовую, или просто шлепались в грязь, заставляя людей внизу отшатнуться в сторону. Женщина не могла подняться вслед за ними по вертикальной стене, однако она без труда догнала их по улицам. Эцио увидел, что на ее длинной юбке есть длинный разрез до бедра, позволявший ей бегать, что она и делала, расталкивая всех на своем пути. Кем бы она ни была, она была хорошо обучена. Но, в конце концов, они сумели оторваться. Тяжело дыша, они остановились на крыше церкви Святого Николая и легли на крышу, осматривая улицу. Казалось, что там не было никого подозрительного, но Эцио узнал в толпе двух воров Ла Вольпе, срезающих кошельки острыми ножами. Вероятно, двое из тех, кто не отправился в пригород, но об этом можно спросить Джильберто попозже. - Спускаемся, - предложил Макиавелли. - Нет, лучше остаться на крышах, к тому же нам недалеко. - Похоже, она с легкостью нас преследовала. К счастью, нам попалась высокая стена, на крыше которой мы смогли сменить направление незаметно для нее. Эцио кивнул. Кем бы она ни была, сейчас она наверняка пошла докладывать о своем провале. Ему б хотелось, чтобы она была на его стороне. Сейчас же нужно было быстро попасть в дом Джулии, а потом покинуть район Квиринале. Возможно, придется попросить нескольких рекрутов прикрывать им спины в следующий раз. Сторонники Борджиа затаились, когда к власти пришел новый Папа, но лишь для того, чтобы усыпить его бдительность.
Первый муж Джулии, Орсино Орсини, был настолько счастлив в браке, что закрывал глаза на роман своей девятнадцатилетней жены с шестидесяти двухлетним Родриго Борджиа. У Джулии была дочь Лаура, но никто не знал, кто был ее отцом - Орсино или Родриго. Родриго, бывший родом из Валенсии, поднимался по служебной лестнице Ватикана, пока не заполучил в свои руки казну Святого Престола. Тогда он и отблагодарил свою прекрасную молодую любовницу, купив для нее новый дворец (который ей пришлось в конечном итоге покинуть) недалеко от Ватикана, и сделал ее брата Алессандро, кардиналом. Другие кардиналы за его спиной называли его "юбочным кардиналом", но никогда не делали этого в присутствии Родриго. Джулию они саркастически звали "Невестой Христовой". Эцио и Макиавелли спрыгнули на землю на площади, где стоял дом Джулии. Вход охраняли солдаты из папской гвардии. Площадь возле дворца была пуста. На плечах у гвардейцев был ясно виден герб семьи делла Ровере - крепкий дуб, с корнями и ветвями, увенчанный тиарой Папы и ключами Святого Петра. Но Эцио все равно узнал гвардейцев. Полгода назад они носили багрово-желтые мундиры. Теперь времена изменились. Они его поприветствовали, и ассасин их узнал. - Ублюдки, - процедил под нос Макиавелли. - Всем нужна работа, - отозвался Эцио. - Я удивлен, что ты отказываешься это признать. - Пошли уже! Они пришли, не уведомив о своем визите, поэтому потребовалось время, чтобы убедить слуг Фарнезе - на их одежде были вышиты шесть синих лилий на желтом фоне, - впустить их, но Эцио точно знал, что госпожа Фарнезе дома. Она провела их в комнату, которая была не только вдвое больше, чем в доме Ваноццы, но и в два раза лучше обставлена. В тридцать лет Фарнезе удалось как красоту, так и ум. Хотя гости и не были приглашены заранее, она сразу приказала подать вина и медовых пряников. Но она ничего не знала, и было ясно, что она, не смотря на то, что состояла с этой отвратительной семьей (как их назвал Макиавелли) в близких отношениях, не замешана в делах Борджиа. Макиавелли заметил, что она пытается сменить тему. Когда он и Эцио спросили о ее дружбе с Лукрецией, все, что она ответила: "Я знала ее только с хорошей стороны. Думаю, ей пришлось вытерпеть много от отца и брата. Я благодарна Богу, что она от них избавилась. - Она помолчала. - Если бы она встретила Пьетро Бембо раньше... Они были родственными душами. Он забрал бы ее в Венецию и сумел бы спасти". - Вы встречались с ней с тех пор? - Увы, Феррара слишком далеко на севере, а я слишком занята, бежала из Карбоньано. Даже дружба со временем умирает, Эцио Аудиторе. Образ Катерины Сфорца возник в его памяти. Господи! Сердце по-прежнему замирает при мысли о ней! Когда они уехали, был уже за полдень. Ассасины пытались понять, следят ли за ними, но никого вроде не было. - Нужно воспользоваться Яблоком, - снова напомнил Макиавелли. - Прошел всего один день из трех. Нам нужно научиться доверять самим себе, нашему собственному разуму, а не искать легкие пути. - Дело слишком важное. - Зайдем еще в одно место, Никколо. Может быть, мы кое-что узнаем. Принцесса д`Альбре, герцогиня Валентинуа, по словам ее экономки была не дома, а на своей роскошной вилле в районе Пинчиано. Но Эцио и Макиавелли, уставшие и нетерпеливые, не стали ее слушать и, ворвавшись в дом, отыскали Шарлотту в бельэтаже. Женщина собирала вещи. Огромные сундуки, стоявшие в полупустом помещении, были набиты дорогим бельем, книгами, ювелирными изделиями. В углу играла с деревянной куклой немного смущенная девочка четырех лет, Луиза, законная наследница Чезаре. - Ваша дерзость возмутительна, - холодно заявила блондинка, в ее темных карих глазах мерцало пламя. - У нас есть разрешение Папы, - солгал Эцио. - Вот его гарантии, - он вытащил чистый пергамент, с которого свисала впечатляюще выглядящая печать. - Ублюдки, - хладнокровно отозвалась женщина. - Если вы думаете, что я знаю, где держат Чезаре, вы ошибаетесь. Я больше не хочу его видеть, и молю бога, чтобы ни одна капля его проклятой крови не текла в жилах моей дочери. - Мы разыскиваем Микелетто, - перебил ее Макиавелли. - Этого каталонского деревенщину, - презрительно сказала она. - Откуда мне знать, где он? - Ваш муж говорил, как планирует сбежать, если его схватят, - сообщил Макиавелли. - Он полагался на вас. - Вы так думаете? Нет! Возможно, он сообщил это одной из своих многочисленных шлюх. Например, той, что наградила его Новой болезнью. - А вы..? - Я к нему не прикасалась с тех пор, как у него появились первые язвы. А у него хватило приличия держаться от меня подальше и продолжать развлекаться со шлюхами. У него от них одиннадцать бастардов. Но я, по крайней мере, чиста, и моя дочь тоже. Как видите, я покидаю рим. Франция намного лучше этой адской бездны. Я возвращаюсь в Ла-Мотт-Фёй. - Почему не в Наварру? - притворно удивился Макиавелли. - Хотите меня обмануть? - женщина повернула к нему холодное худое лицо. Эцио подумал, что она была бы красивее без ямочки на подбородке. - Я не собираюсь отправляться в Наварру только потому, что мой брат женился на принцессе и стал королем. - Ваш брат по-прежнему верен Чезаре? - спросил Эцио. - Сомневаюсь. Почему бы вам не прекратить тратить свое и мое время, и не пойти и спросить у него? - Наварра далеко. - Верно. Потому и предлагаю вам и вашему угрюмому другу отправится туда. Уже поздно, а у меня еще остались дела. Прошу вас меня покинуть. - День прошел в пустую, - заметил Макиавелли, когда они снова вышли на улицу. На город опускался вечер. - Я так не считаю. Мы узнали, что никто из близких Чезаре не попытается укрыть его или защитить, - Эцио остановился. - Все женщины, которые были важны ему, его ненавидят, а у Джулии не было времени даже на Родриго. Макиавелли скривился. - Подумай сам, как бы ты реагировал, если б тебя трахал мужчина, годящийся тебе в деды. - Она не очень переживает по этому поводу. - Мы так и не узнали, где Чезаре. Используй Яблоко! - Нет. Не сейчас. Мы должны справиться сами. - Что ж, - вздохнул Макиавелли. - Слава Богу, что Он наградил нас умом. Тут к ним подбежал один из агентов Макиавелли, - низенький, лысый мужчина со встревоженными глазами. Он задыхался от бега. - Бруно? - удивленно и заинтересовано спросил Макиавелли. - Хозяин, - выдохнул агент. - Слава Богу, я вас нашел! - Что случилось? - Сторонники Борджиа! Они послали кого-то следить за вами и мастером Эцио... - И? - Они поняли, что вы оторвались от них и захватили в плен Клаудию! - Сестру! Господи Боже... Как? - ахнул Эцио. - Она была на площади у собора Святого Петра - знаете ту шаткую деревянную колоннаду, которую хочет снести Папа? - Давай к делу! - Он ее захватили - она послала своих девушек, чтобы те проникли... - Где она сейчас? - У них убежище в Прати - к востоку от Ватикана. Туда они ее и отвели, - Бруно быстро поведал им, где держат в плену Клаудию. Эцио посмотрел на Макиавелли. - Вперед! - решил он. - По крайней мере, мы узнали, где ни скрываются, - проговорил Макиавелли. Он вдвоем взобрались на крыши и поверху побежали в сторону Тибра, туда, где его пересекал Мост делла Ровере, а оттуда - дальше, к цели. Место, о котором сообщил агент Макиавелли, Бруно, представляло собой ветхую виллу к северу от рыночной площади в районе Прати. Но, не смотря на осыпающуюся штукатурку, входные двери были обиты железом, а на окнах стояли новые решетки, покрытые свежей краской. Прежде чем Макиавелли остановил Эцио, тот подошел к двери и громко постучал. приоткрылось окошко и оттуда на них глянули чьи-то глаза. Потом, к их удивлению, дверь отворилась на хорошо смазанных петлях. Они вошли в пустой двор. Никого не было. Тот, кто открыл им дверь, а после закрыл ее - исчез. С трех сторон двора располагались двери. Та, что напротив входа, была открыта. Над ней колыхалось потрепанное знамя к черным быком на золотом поле. - Ловушка, - коротко бросил Макиавелли. - У тебя есть оружие? У Эцио был скрытый клинок, меч и кинжал. Макиавелли обнажил меч и стилет. - Входите господа - добро пожаловать, - произнес кто-то. Голос донесся из окна, располагавшегося над открытой дверью. - Думаю, у нас кое-что для вас есть. - Папа знает, где мы, - громко заявил Макиавелли. - Вы проиграли. Сдавайтесь! Ваша служба окончена! Ответом ему был смех. - Разве? Отнюдь. Входите же. Мы знали, что вы проглотите приманку. Бруно уже больше года работает на нас. - Бруно? - Предательство царит в мире, и Бруно не исключение. Он хотел денег, намного больше, чем вы ему платили. И оно того стоило. Ему удалось заманить сюда Клаудию, которая надеялась встретиться с одним из английских кардиналов - они не встревали в междоусобицу, как англичане всегда и делают. Клаудиа хотела переманить его на свою сторону и выудить из него информацию. К сожалению, с кардиналом Шэйкшефтом случилось кое-что ужасное - его переехала карета, и он умер на месте. Но ваша сестра, Эцио, еще жива, и я уверен, что она хочет видеть вас. - Тише, - предупредил Макиавелли, когда они переглянулись. Эцио был в ярости. Он весь день пытался отыскать сторонников Чезаре, а они отыскали его первыми. - Где она, ублюдки? - крикнул он. - Входите. Двое ассасинов осторожно подошли к темному проходу. За ним обнаружился тускло освещенный зал, в центре которого на постаменте стоял грубоватый бюст Папа Александра VI - крючковатый нос, безвольный подбородок, толстые губы. Мебели не было, но в трех стенах было по двери, и, опят же, та, что располагалась прямо напротив входа, была открыта. Эцио и Макиавелли прошли туда и оказались в мрачной комнате. Там стоял стол, с разбросанными на лежащем на нем куске ткани ржавыми металлическими инструментами. Они тускло блестели в свете единственной свечи. Рядом на стуле сидела полураздетая связанная Клаудиа, руки ее лежали на коленях, лицо и грудь покрывали синяки, во рту - кляп. Из тени вышли трое мужчин. Эцио и Макиавелли знали, что сзади них, справа и слева стоят другие. Те, кого они видели, носили багрово-желтые мундиры. Все были хорошо вооружены. Клаудиа встретилась взглядом с братом. Она освободила от пут палец с клеймом и показала его Эцио. Она ничего не сказала похитителям, не смотря на пытки. Она была настоящим ассасином. Почему он постоянно в ней сомневается? - Мы знаем, как ты ценишь свою семью, - сказал тощий пятидесятилетний мужчина, незнакомый Эцио. Было похоже, что он лидер сторонников Борджиа. - Твой отец и братья погибли по твоей вине. Твоя мать умрет в любом случае, поэтому не стоит о ней беспокоиться. Но ты еще можешь спасти сестру. Если захочешь. Она уже старовата и у нее нет детей, поэтому возможно тебе лучше оставить все как есть. Эцио с трудом сдержался. - Что вам надо? - В обмен на нее? Я хочу, чтобы вы уехали из Рима. Возвращайтесь в Монтеридожни и отстройте его заново. Займитесь сельским хозяйством. Оставьте войну тем, кто умеет воевать. Эцио сплюнул. - Господи, - вздохнул тощий, схватил за волосы Клаудию и небольшим кинжалом провел по ее груди. Клаудиа закричала. - Сейчас она - негодный товар, но уверен, что с твоей братской заботой, она быстро поправится. - Когда я ее заберу, то убью тебя. Медленно. - Эцио Аудиторе! Я даю тебе шанс, а ты мне угрожаешь, хотя не в твоем положении это делать. Если кто-то и убьет, то это буду я. Забудь про Монтериджони, твоя судьба - умереть здесь! Их окружили. - Я же говорил, это ловушка, - заметил Макиавелли. - По крайней мере, мы нашли этих ублюдков, - ответил Эцио посмотрев другу в глаза. - Держи! - Он протянул товарищу отравленные дротики. - Действуй! - Ты не говорил, что готов к схватке. - А ты и не спрашивал. - Спрашивал. - Заткнись! противники приблизились, и Эцио напрягся. Лидер сторонников Чезаре приставил нож к горлу Клаудии. - Вперед! Ассасины одновременно обнажили мечи. Второй рукой они со смертельной точностью бросили дротики. С обеих сторон на землю повалились мертвые противники, Макиавелли ринулся вперед, рубя поочередно мечом и кинжалом врагов, которые пытались сломить его численным превосходством. У Эцио же была своя цель - убить тощего прежде, чем он перережет Клаудии горло. Он прыгнул вперед и схватил мужчину за глотку, но противник, скользкий как угорь, не выпустил жертву. Эцио повалил его на пол, перехватил правую руку противника и приставил его же кинжал к его горлу. Кончик клинка коснулся вены. - Пощади, - взмолился главарь. - Я служил им потому, что верил. - А ты пощадил мою сестру? - спросил Эцио. - Ты ничтожество! И ты умрешь! Щелкнул скрытый клинок. - Я предупреждал, что это будет медленная смерть, - проговорил Эцио, направляя клинок вниз, к паху противника. - Но я хочу проявить милосердие. - Он вскинул руку и перерезал главарю горло. Кровь хлынула изо рта противника. - Ублюдок! - пробулькал он. - Микелетто убьет тебя! - Покойся с миром, - выдохнул Эцио, позволяя телу упасть. Остальные противники уже были мертвы или смертельно ранены, поэтому Макиавелли быстро развязали веревки, которыми была связана Клаудиа. Ее сильно избили, но хотя бы не изнасиловали. - Эцио! - Ты в порядке? - Надеюсь. - Пойдем. Нужно выбираться отсюда. - Только осторожно. - Конечно. Эцио поднял сестру на руки и вслед за мрачным Макиавелли вышел на сумрачную улицу. - Что ж, - вздохнул Макиавелли, - по крайней мере, теперь мы точно знаем, что Микелетто жив.
- Мы нашли Микелетто, - доложил Ла Вольпе. - Где? - напряженно спросил Эцио. - Он скрывается в Дзагароло, к востоку отсюда. - Тогда схватите его. - Не спеши. С ним войско из городов Романьи, все еще верных Чезаре. Он будет сражаться. - Мне плевать! - Нам нужно подготовиться. - Ну, так займитесь этим! В ту же ночь Эцио, Макиавелли и Ла Вольпе собрались на Тиберинском острове. Бартоломео все еще был в Остии, а Клаудиа осталась в "Цветущей розе", чтоб прийти в себя после тяжелого испытания, выпавшего ей, и позаботиться о больной матери. Отзывать наемников не пришлось - ассасины сумели набрать сто способных держать оружие человек из воров и рекрутов. - Он разбил лагерь в старой гладиаторской школе, с ним около двухсот пятидесяти человек. - Как он собирается действовать? - Понятия не имею. Сбежит, чтобы присоединиться к французам на севере, кто знает? - Что бы он ни задумал, нужно пресечь их в зародыше. К рассвету Эцио собрал людей. Они выехали одним отрядом к Дзагороло и окружили лагерь Микелетто. Поднялось солнце. Эцио держал в левой руке, на которую был одет защитный наруч, арбалет, на правом запястье был закреплен отравленный клинок. Врагам не будет пощады, но Микелетто нужно было взять живым. Защитники яростно сопротивлялись, но, в конце концов, отряд Эцио смял сопротивление врага, разбив сторонников Микелетто. Сам Микелетто стоял сред раненых, мертвых и умирающих, гордый и дерзкий. - Мы берем тебя в плен, Микелетто Корелла, - сказал Микелетто. - Больше ты не будешь смущать народ своими пустыми обещаниями. - Цепи не удержат меня, - прорычал Микелетто. - Как и не удержат они моего хозяина! Микелетто в цепях отвезли во Флоренцию, и заперли в Синьории, в той самой камере, где провел свои последние часы отец Эцио, Джованни. Губернатор города Пьеро Содерини вместе со своим другом и советником Америго Веспуччи и Макиавелли допросили пленного, подвергнув того пыткам, но ничего не смогли из него выбить и бросили его гнить в камере. Дни убийцы, казалось, были сочтены. Эцио же вернулся в Рим. - Я знаю, что в душе ты остался флорентийцем, Никколо, - сказал он на прощание своему другу. - Я буду по тебе скучать. - Я еще и ассасин, - отозвался Макиавелли. - И навсегда останусь предан Братству. Если я тебе понадоблюсь, дай мне знать, и я приду без промедления. Тем более, - мрачно добавил он, - я еще не оставил надежду выбить информацию из этого ублюдка. - Желаю удачи, - кивнул Эцио. Он не был уверен, что у них получится сломать Микелетто. Он был не только убийцей, но и имел сильную волю.
- Эцио, прекрати думать о Микелетто, - сказал ему Леонардо, когда они сидели в бывшей мастерской художника в Риме. - Рим спасен. Папа силён. Он подчинил Романью. Он в той же мере солдат, в какой и служитель Господа, возможно под его правлением Италия наконец-то обретет мир. Конечно, юг под контролем Испании, но Фердинанд и Изабелла - наши союзники. Эцио знал, что Леонардо доволен своей работой. Папа Юлий нанял его в качестве военного инженера, и теперь он занимался множеством новых проектов. Иногда Леонардо тосковал по любимому Милану, до сих пор находившемуся под властью французов, и в минуты глубокой депрессии говорил, что уедет в Амбуаз, где ему обещали предоставить все, что он только мог пожелать. Он часто повторял, что уедет, когда закончит с заказами Блия. Думая о Романьи, Эцио всякий раз вспоминал Катерину Сфорца, которую продолжал любить. В письме, которое он от нее получил, говорилось о том, что у нее связь с флорентийским послом. Эцио знал, что ей пришлось нелегко, не смотря на поддержку Юлия, ее собственные горожане изгнали ее из города из-за жестокости, проявленной ею при подавлении восстания, начавшегося против ее упрямого покойного мужа, Джакомо Фео. Теперь она в уединении старела во Флоренции. Письма, которые Эцио писал ей, сперва были наполнены злостью от обиды, потом просьбами, а после мольбами. Но она не ответила ни на одно. Он знал, что она просто использовала его, и что он никогда больше ее не увидит. То были отношения между мужчиной и женщиной. Слишком часто после того, как они заканчивались, заканчивалось и все хорошее, что было в жизни, а глубокая интимность сменялась пустотой. Сердце Эцио было разбито, его унизили, но времени на то, чтобы предаваться страданиям, не было. Он полностью погрузился в работу по усилению Братства и поддержанию его в постоянной боевой готовности. - Я считаю, что пока Микелетто жив, он сделает все возможное, чтобы сбежать, освободить Чезаре Борджиа и помочь ему собрать новые силы. Леонардо почти не слушал старого друга - он задумался о проблемах со своим другом, Салаи. - Никто не сможет сбежать из тюрьмы во Флоренции, - сказал он. - Только не из тех камер. - Почему они его не убили? - Они полагают, что смогут все-таки что-то из него выудить, хотя лично я сомневаюсь, - ответил Леонардо. - В любом случае, с Борджиа покончено. Расслабься. Почему бы тебе не вернутся вместе с сестрой в Монтериджони? - Она слишком любит Рим и уже не может жить в небольшом городке, в любом случае новый дом Братства здесь. Еще одним печальным событием в жизни Эцио была смерть матери, Марии, скончавшейся после болезни. Клаудиа после похищения покинула "Цветущую розу", и теперь бордель контролировали агенты Юлия. Ла Вольпе переговорил с Антонио из Венеции и тот послал в Рим Розу, ставшую старше и еще красивее, но оставшуюся такой же вспыльчивой, какой ее когда-то знал Эцио, еще в Серениссиме. И еще оставалось Яблоко. Слишком многое изменилось. Когда Эцио вызвали в Ватикан на встречу с Папой, он не был готов к тому, что услышал. - Меня заинтересовало устройство, которое ты хранишь, - прямо к делу перешел Юлий. - Я не понимаю, о чем вы, Ваше Святейшество. Папа улыбнулся. - Не увиливай, Эцио. У меня есть свои источники, сообщившие мне, что у тебя есть кое-что, что ты называешь Яблоком, которое ты отыскал несколько лет назад в Сикстинской капелле. Кажется, оно обладает огромной силой. Эцио лихорадочно думал. Как Юлий узнал об этом? Ему сказал Леонардо? Временами Леонардо был необычайно наивен, но он очень хотел обзавестись новым покровителем. - Оно удостоило меня своим выбором и, я даже не знаю, как это объяснить, сила древнего мира помогла нам. Но я боюсь его мощи. Не думаю, что человечество готово к тому, чтобы им пользоваться. Оно называется Частицей Эдема. Есть и другие Частицы, одни из них потеряны для нас, другие - где-то спрятаны. - Звучит любопытно. На что оно способно? - Оно контролирует человеческие мысли и желания. Но это еще не все. Оно показывает совершенно невообразимые вещи. Юлий подумал. - Похоже, оно может быть полезно для меня. Весьма полезно. Но если оно попадет в чужие руки, то может обернуться против меня. - Борджиа пытались использовать его на пути к мировому господству. К счастью, Леонардо, которому они отдали артефакт для исследования, сохранил от них самые потайные тайны. Папа снова задумался. - Думаю, будет лучше, если оно останется под твоей защитой, - решил он, наконец. - Если оно выбрало тебя, как ты говоришь, будет опрометчиво отбирать его у тебя. - Пауза. - Но я считаю, что когда у тебя больше не будет в нем надобности, тебе придется спрятать его в надежном месте. И, если захочешь, оставить подсказку для достойного преемника, - или, кто знает, для своих потомков, - который сможет разобраться во всём и принести пользу всему миру, всем будущим поколениям. Я почему-то верю в это, Эцио Аудиторе, возможно, меня действительно направляет Бог, но в наш век никто не должен владеть этим артефактом кроме тебя. Потому что ты обладаешь уникальными качествами, удержавшими тебя от соблазна использовать артефакт во зло. Эцио молча поклонился, глубоко в сердце он признавал мудрость Юлия, и не мог не согласиться с его решением. - Кстати, - добавил Юлий. - Меня волнует друг Леонардо - как там его зовут? Салаи? Он кажется мне хитрым изворотливым парнем. Я не доверяю ему, жаль, что Лео так не считает. Но это единственная слабость гения. Ты слышал, что он разрабатывает для меня какие-то легкие, пуленепробиваемые доспехи? Понятия не имею, откуда у него в голове столько идей? Эцио вспомнил защитный браслет, который сделал для него Леонардо, и мысленно улыбнулся. Почему бы и нет? Но теперь Эцио знал, кто доложил Папе о Яблоке, и понял, что Юлий намеренно намекнул ему об этом. К счастью, Салаи в большей мере был глупцом, чем негодяем. Но и за ним следовало присматривать, а если потребуется, то и уничтожить. В конце концов, Эцио знал, что значит прозвище "Салаи" - "Дьяволенок".
Вскоре после этого Эцио отправился в мастерскую Леонардо, но Салаи дома не оказалось, а сам Леонардо смутился при его упоминании. Он отправил его в провинцию, и ничто на свете не заставило бы его сказать, куда. С этой проблемой, конечно, разберется Ла Вольпе и его Гильдия воров, но Эцио было ясно, что Леонардо смущен. Возможно, в будущем ему придется научиться держать язык за зубами в присутствии мальчишки, который отлично знал, что Эцио способен доставить Леонардо крупные неприятности. К счастью, Леонардо оставался не только веррным другом, но и всегда находил возможность помочь, так что Эцио в нем не сомневался. Но если он разгласит еще какую-то тайну - что ж, незаменимых нет. По-видимому, Леонардо очень желал компенсировать нанесенный ущерб. - Я тут подумал о Чезаре, - с обычным рвением начал он. - Да? - Да, я очень рад, что ты заглянул. Думаю, я знаю кое-кого, с кем бы ты хотел встретиться. - Он знает, где Чезаре? - спросил Эцио. Если так, - подумал Эцио, - от Микелетто можно будет избавиться. Если же нет, Эцио пойдет даже на то, чтобы помочь Микелетто сбежать - Эцио хорошо знал Синьорию - и с его помощью добраться до Чезаре. Он знал, что это план опасен, но использовать Яблоко не собирался... Конечно, в самом крайнем случае Яблоком все-таки придется воспользоваться, но эта возможность тревожила Эцио. Эцио видел странные видения, несуществующие страны, здания и технологии... Потом он вспомнил, что в одном из видений видел далекий замок в чужой земле. Он был похож на те, что строили в нынешнее время. Но где он может находиться? Леонардо отвлек его от размышлений. - Не знаю, известно ли ему, где Чезаре, но зовут его Гаспар Торелла, он был личным доктором Чезаре. У него есть кое-какие соображения, которые показались мне любопытными. Пойдем к нему? - Нам пригодится любая зацепка. Доктор Торелла принял их в просторной операционной на Авентине. Потолок комнаты был завешан травами и странными существами - высушенными летучими мышами, сухими жабами, рядом с которыми висел небольшой крокодил. У доктора было морщинистое лицо, сгорбленная фигура, но он был моложе, чем выглядел, движения его были быстрыми как у ящерицы, а глаза за стеклами очков ярко блестели. Он тоже был испанским эмигрантом, но считался одним из лучших врачей, и Папа Юлий пощадил его - доктора больше интересовала наука, чем политика. Особенно его интересовала Новая болезнь, о ней он мог говорить часами. - Знаете, она была у обоих моих бывших хозяев - у Чезаре и его отца Родриго. На последней стадии она очень уродует человека и, я уверен, она повреждает мозг, так что возможно и у Чезаре и у предыдущего Папы мозг был поврежден. У них напрочь отсутствовало чувство меры, и думаю, что болезнь все еще оказывает на Чезаре сильное слияние, где бы он сейчас не был. - У вас есть какие-то подозрения, где он может быть? - Думаю так далеко, как только возможно, и там, откуда никогда не сможет выбраться. Эцио вздохнул. Это было вполне ожидаемо. - Я назвал болезнь morbus gallicus - французской болезнью, - с энтузиазмом продолжал доктор Торелла. - Ею болен даже новый Папа, я занимаюсь его лечением. Думаю, это эпидемия. Мы, врачи, считаем, что ее привезли с собой из Нового Света моряки Колумба и Веспуччи. - Тогда почему она называется "французской болезнью"? - спросил Леонардо. - Конечно, я не хотел оскорблять итальянцев, и наших союзников, португальцев и испанцев. Но первая эпидемия разразилась среди французских солдат, занявших Неаполь. Сперва болезнь поражает половые органы, потом приводит к деформации рук, спины и лица, и в конечном итоге, всей головы. Я пытался лечить ее с помощью ртути, приемом внутрь или втиранием в кожу, но не думаю, что отыскал лекарство. - Это, конечно интересно, - перебил Эцио, - но скажите, эта болезнь сможет убить Чезаре? - не знаю. - Тогда я должен продолжать его поиски. - Восхитительно, - возбужденно произнес Леонардо, предвкушая новое открытие. - Я работаю еще кое над чем, - сказал Торелла. - Думаю, это очень интересно. - И что же это? - заинтересовался его коллега-ученый, Леонардо. - Я думаю, воспоминания способны передаваться из поколения в поколение. Как и некоторые заболевания. Конечно, мне нравится мысль, что я сумею найти лекарство от morbus gallicus, но чувствую, что болезнь будет неизлечима в течение еще нескольких веков. - Почему вы так думаете? - спросил Эцио, которого очень встревожило замечание доктора о передающихся по наследству воспоминаниях. - Потому что я уверен, что она передается через секс, но если мы откажемся от него, то попросту вымрем. Терпение Эцио иссякло. - Благодарю за потраченное время, - проговорил он. - не стоит благодарности, - отозвался Торелла. - И кстати, если вы действительно хотите отыскать моего бывшего хозяина, вам стоило бы поискать в Испании. - В Испании? Где именно? Доктор развел руками. - Я испанец, как и Чезаре. Почему бы ему не быть дома? Это всего лишь догадка. Мне жаль, что я больше ничего не могу быть полезен. Эцио подумал: это словно искать иголку в стоге сена... Но для начала стоит попробовать.
54
Эцио уже не делал секрета из того, где живет, но мало кто знал об этом. Одним из их числа был Макиавелли. Он разбудил Эцио в четыре часа утра, громко и настойчиво постучал в дверь. - Никколо? Что ты здесь делаешь? - мгновенно, словно кот, встревожился Эцио. - Я был глупцом. - Что случилось? Ты же был во Флоренции! Ты не должен был вернуться так скоро, - Эцио уже понял - случилось что-то серьезное. - Я был глупцом, - повторил Макиавелли. - Да в чем дело? - В моем высокомерии. В том, что я оставил Микелетто в живых, - вздохнул Макиавелли. - И держал его в надежной камере, чтобы допросить. - Рассказывай всё. - Он сбежал! Накануне казни! - Из Синьории? Как? - По крышам. Сторонники Борджиа пробрались в Синьорию под покровом ночи и убили охранников, а потом спустили веревку. Священник, которому исповедовался Микелетто, тоже поддерживал Борджиа - сегодня его сожгут на костре - передал в камеру напильник. Он спилил один прут оконной решетки. Он крупный человек, и сумел отжать решетку и выбраться наверх. Ты же знаешь, насколько он силен. Когда подняли тревогу, в городе его уже не было. - Нужно его найти, и... - Эцио замолчал, осознав положительную сторону происшествия. - Когда мы его найдем, проследим за ним. Он сможет привести нас к Чезаре. Он предан ему до безумия, но без поддержки Чезаре ни на что не способен. - Я послал легкую кавалерию обыскивать деревни в его поисках. - Но там наверняка остались сторонники Борджиа, которые спрячут его. - Думаю, он в Риме, поэтому я вернулся. - Почем в Риме? - Мы слишком самоуверены. Здесь тоже остались сторонники Борджиа. С их помощью он доберется до Остии и попытается достать корабль. - Бартоломео как раз в Остии. Ему там уже надоело, но ни он, ни его наемники, не покинут позиций. Я пошлю к нему курьера с посланием. - Но куда Микелетто отправится потом? - Ему некуда идти кроме как в родной город - Валенсию. - Эцио... мы должны быть уверены. Нужно немедленно использовать Яблоко, и посмотреть, где он.
55
Эцио вернулся спальню, где, в тайне от Макиавелли, вытащил из тайника ящик и принес его другу в гостиную. Потом надел перчатки и осторожно вытащил Яблоко из сундука, положил на стол. Эцио сосредоточился. Яблоко начало медленно наливаться светом, затем свет стал ярче, комната наполнилась холодным свечением. Потом они увидели на стене, сперва туманно и расплывчато, образы, которые Эцио уже видел в прошлый раз - странный далекий замок в пустынной местности, он был очень старый, с внушительным барбаканом, четырьмя центральными башнями с неприступной площадью в центре. - Где эта крепость? Что Яблоко хочет нам сказать? - Она может быть где угодно, - отозвался Макиавелли. - А пейзаж... похоже на Сирию. - Или, - Эцио с внезапным волнением вспомнил слова доктора Тореллы, - на Испанию. - Микелетто не может быть в Испании. - Я уверен, то он хочет отправиться именно туда! - В любом случае мы не знаем, где находится это место. В Испании множество замков, похожих на этот. Обратись к Яблоку еще раз. Но, несмотря на попытки Эцио, Яблоко продолжало показывать ту же картину: укрепленный замок на холме, построенный около трехсот лет назад, который был окружен небольшим городком. Видение не было цветным. Дома крепость и деревня были окрашены в коричневые цвета. Единственным цветным пятном в видении был флаг на флагштоке замка. Эцио присмотрелся. Белый флаг с красным крестом, напоминавшем букву "Х". Он убедился в своих догадках. - Военный штандарт короля Испании Фердинанда и королевы Изабеллы! - Да, - признал Макиавелли. - Отлично. Мы выяснили, в какой он стране. Но так и не узнали, где именно. Почему Яблоко показывает его нам? Туда направляется Микелетто? Спроси Яблоко еще раз. Но видение уже исчезло, сменившись укрепленным городом на холме, на белом флаге города пересекались красные цепи, звенья были окрашены в желтый. Эцио узнал флаг Наварры. Потом появилось третье, последнее видение - огромный, богатый морской порт, рядом с которым в сверкающем на солнце морских волнах стояли корабли, а к городу стягивались армии. Но ни Эцио, ни Макиавелли понятия не имели, где находятся эти места.
56
Все были на своих местах. Курьеры ежедневно доставляли сообщения с одной базы Братства на другую. Бартоломео и Пантасилее нравилась Остия. Антонио де Маджианис оставался на посту в Венеции. Клаудиа вернулась во Флоренцию к Паоле, которая по-прежнему содержала дом удовольствий, подобный "Цветущей розе" в Риме, за которым теперь присматривали Роза и Ла Вольпе. Пришло время Макиавелли и Эцио отправиться на охоту.
- Лео, нам нужна твоя помощь, - с порога начал Эцио, когда его друг неохотно пустил их в мастерскую. - В последний раз, когда мы встречались, ты злился на меня. - Салаи не должен был никому рассказывать о Яблоке. - Я рассказал ему по секрету. Макиавелли резко рассмеялся. - По секрету?! - Он напился и, чтобы произвести впечатление, стал рассказывать о нем в винной лавке. Большая часть посетителей ничего не поняла, но его случайно услышал шпион Папы Юлия. Салаи очень раскаивается. - Где он? - спросил Эцио. Леонардо расправил плечи. - Если вам нужна помощь, вам придется заплатить. - Что ты хочешь? - Чтобы вы оставили его в покое. Он очень много для меня значит, он молод и со временем станет хорошим человеком. - Он маленький крысеныш, - возразил Макиавелли. - Вам нужна моя помощь или нет? Эцио и Макиавелли переглянулись. - хорошо, Лео, но держи его под контролем, или видит бог, в следующий раз он так легко не отделается. - Хорошо. Что вы хотели? - У нас проблемы с Яблоком. Оно не такое точное, как раньше. Может, оно сломалось? - спросил Макиавелли. Леонардо погладил бороду. - Оно с вами? Эцио достал сундук. - Вот. Он вытащил Яблоко и осторожно положил его на стол. Леонардо внимательно осмотрел артефакт. - Я не знаю, что это за устройство, - признал он. - Оно опасное, загадочное, и очень, очень могущественное. Похоже, только Эцио способен полностью его контролировать. Видит бог, когда Чезаре был в Риме, я неоднократно пробовал. Но удалось мне немногое. - Он помолчал. - Нет, не думаю, что словом "сломалось" можно описать то, что с ним произошло. Будь я просто ученым художником, я бы сказал, что оно обладает своим разумом. Эцио вспомнил голос, идущий из Яблока. Что если Леонардо неосознанно угадал истину? - Микелетто сбежал, - добавил Эцио. - Нужно срочно его найти. Нам нужно отыскать его, пока не стало слишком поздно! - у вас есть предположения, что он задумал? - Эцио убедил меня, и мы почти уверены в этом, что Микелетто направится в Испанию, чтобы отыскать и освободить своего хозяина Чезаре. Потом они попытаются вернуть власть. Мы их остановим, - убежденно сказал Макиавелли. - А Яблоко? - Показывает замок где-то в Испании, над ним испанский флаг, но Яблоко не может или не хочет показывать нам точное местоположение. Еще мы видели город под знаменем Наварры. И морской порт, в котором собиралась армия. Но Яблоко не показало нам Микелетто, произнес Эцио. - Ну, - ответил Лео, - у Чезаре не может быть определенного плана, он очень умен, так что я считаю, что Яблоко просто решило, что не может вам помочь. - Но почему? - Почему бы нам не спросить у него? Эцио снова сосредоточился, и этот раз услышал прекрасную мелодию, нежную и высокую. - Ты слышишь меня? - спросил он. Сквозь музыку он услышал тот же голос, что и раньше: "Эцио Аудиторе, ты правильно поступил. Но моя роль в твоей жизни подошла к концу, теперь ты должен отдать меня. Отвези меня в хранилище под Капитолийским холмом, и оставь там, чтобы меня отыскали будущие члены Братства. Но поспеши! Тебе придется очень быстро добраться до Неаполя, откуда Микелетто отплывает в Валенсию! Это мой прощальный подарок. Теперь у тебя есть необходимые силы, чтобы справиться без моей помощи. Я буду лежать под землей, пока не понадоблюсь будущим поколениям. Поэтому тебе придется ставить знак, указывающий на мое местоположение. Прощай, глава Братства! Прощай! Прощай! Яблоко перестало светиться и теперь выглядело безжизненным, похожим на старый кожаный мяч. Эцио поспешно пересказал друзьям диалог. - Неаполь? Почему Неаполь? - удивился Леонардо. - Потому что это территория Испании. Мы там бессильны. - И потому что он откуда-то знает, что Бартоломео охраняет Остию, - добавил Эцио. - Но нам нужно спешить. Пошли! Когда Макиавелли и Эцио привезли сундук с Яблоком в катакомбы под Колизеем и, пройдя по мрачному лабиринту оставшемуся от Золотого Дома Нерона, освещая путь факелами, они вышли в лабиринты тоннелей старого римского форума. Пройдя по нему, ассасины оказались рядом с церковью Сан-Николо, что близ старой тюрьмы, где нашли потайную дверь в склеп. За ней оказалась небольшая комната со сводчатым потолком в центре которой стоял постамент. На него они положили Яблоко в сундуке и ушли. Стоило двери закрыться, как она исчезла, но они знали, что она есть и рядом на стене нарисовали священные тайные символы понятные только членам Братства. Эти же символы они начертали на равных интервалах по пути к выходу, а так же возле входа в Колизей. Потом они снова встретились с Леонардо, который настоял на том,, чтобы присоединиться к ним, и все вместе поехали в Остию, где взяли корабль до Неаполя. Поездка была долгой. Они прибыли туда в день середины лета, 1505 года. Эцио исполнилось сорок шесть лет. Он не пошли в город, оставшись в доках, разошлись в разные стороны, затерявшись среди моряков, торговцев и путешественников, пропахших рыбой и занятых своими лодками, каравеллами, каракками и мелкими лодчонками. Ассасины бродили по тавернам и борделям, задавая всем встречным испанцам, итальянцам и арабам один единственный вопрос: "Вы видели крупного человека с большими руками и шрамами на лице, которые хотел отплыть в Валенсию?" Через час они встретились на набережной. - Он собирался в Валенсию! Я уверен, - процедил сквозь зубы Эцио. - А если нет? - вздохнул Леонардо. - Мы в любом случае наймем корабль до Валенсии, - иначе мы потеряем не дни, а недели, и окончательно упустим Микелетто. - Ты прав. - Яблоко не солгало тебе. Он был или, если нам повезет, все еще здесь. Нужно просто отыскать кого-нибудь кто знает точно. К ним подошла шлюха. - Нет, - отрезал Макиавелли. - Нам не интересно. Она усмехнулась. Это была красивая белокурая женщина, высокая, стройная, с темно-карими глазами и длинными стройными ногами. У нее была небольшая грудь, широкие плечи и узкие бедра. Выглядела она лет на сорок. - Вам же нужен Микелетто Корелла? Эцио развернулся. Она была так похожа на Катерину, что у него голова пошла кругом. - Что ты знаешь? - Насколько эта информация важна для вас? - огрызнулась она с привычной для шлюхи наглостью. - Кстати, я Камилла. - Десять дукатов. - Двадцать. - Двадцать! Да ты за неделю меньше зарабатываешь! - прорычал Макиавелли. - Так вам нужна информация или нет? Вы же вроде спешили? - Пятнадцать, - согласился Эцио, вытаскивая кошель. - Так-то лучше, дорогуша. - Сперва информация, - остановил Макиавелли потянувшуюся за деньгами Камиллу. - Половину вперед. Эцио отдал восемь дукатов. - Весьма щедро, - заметила женщина. - Ладно. Микелетто был здесь прошлой ночью. Он провел ее со мной, и мне еще никогда не приходилось с таким трудом отрабатывать свои деньги. Он был пьян, оскорблял меня, почти задушил меня, пока мы занимались любовью, и убежал на рассвете, не заплатив. У него был пистолет, меч и кинжал. От него смердело, но я знаю, что у него были деньги, потому что я догадывалась, что он так поступит, и вытащила их у него из кошеля, когда он уснул. За ним пошли вышибалы из борделя, но думаю, они были немного напуганы и держались от него на расстоянии. - И? - спросил Макиавелли. - Пока что от твоей информации никакой пользы. - Они проследили за ним. Он, похоже, зафрахтовал корабль накануне вечером, потому что отправился прямо на каракку "Рассветный прилив" и отплыл утром, с приливом. - Опиши его, - потребовал Эцио. - У него большие, просто огромные руки - они были у меня на шее, так что я знаю, - разбитый нос, лицо все в шрамах, так что кажется, будто он все время усмехается. Он неразговорчив. - откуда ты узнала его имя? - Я спросила, чтобы завязать разговор, и он ответил, - просто пояснила женщина. - Куда он направился? - Один из вышибал знает моряка с того корабля, и поинтересовался у него. - Куда? - В Валенсию. Валенсия. Микелетто возвращается на родину - в родной город семейства Борджиа. Эцио отдал ей еще двенадцать дукатов. - Я запомнил тебя, - сказал он. - Если ты соврала, то пожалеешь об этом. Был полдень. На то чтобы найти быструю каравеллу и сторговаться с капитаном ушел час. Еще два часа потребовалось на закупку продовольствия и подготовку корабля. После оставалось только дождаться следующего прилива. Каравелла движется быстрее каракки. Но как бы то ни было, в начале вечера паруса были подняты. Море было покрыто зыбью, ветер дул в лицо. - С днем рождения, - сказал Леонардо Эцио.
Все представленные аудиовизуальные материалы предназначены только для ознакомления — для прочих целей Вы должны купить лицензионную запись. Используемый формат кодирования аудиовизуальных материалов не может заменить качество оригинальных лицензионных записей. Все записи представлены в заведомо заниженном качестве. Eсли Вы оставляете у себя в каком-либо виде эти аудиовизуальные материалы, но не приобретаете соответствующую лицензионную запись — Вы нарушаете законы об Интеллектуальной собственности и Авторском праве, что может повлечь за собой преследование по соответствующим статьям существующего законодательства. Использование материалов сайта разрешено при наличии кликабельной ссылки на источник.
