Эцио не знал, что мессер Кореллья в это же время выполняет поручения своего хозяина, перед тем, как отправиться на задание вечером. Но пока еще было слишком рано.
Он молча стоял на пустынной пристани близ Тибра. Несколько барж и два корабля стояли на якоре, мягко качаясь на волнах. Грязные свернутые паруса кораблей слегка колыхались от ветра. К кораблям приблизились несколько стражников с гербами Чезаре на мундирах. Они полу тащили, полу вели за собой мужчину с завязанными глазами. Во главе отряда был сам Чезаре.
Микелетто без удивления узнал в человеке Франческо Троке.
- прошу, - всхлипнул Франческо. - Я ничего не сделал.
- Франческо, мой дорогой друг, - проговорил Чезаре. - мне известно все. Ты рассказал своему братцу о моих планах в Романьи, и он связался с послом Венеции. Ты не можешь отрицать свою вину.
- Это была случайность. Я по-прежнему остаюсь твоим слугой и верным союзником.
- Ты требуешь, чтобы я ради дружбы простил тебя?
- Не требую, а умоляю.
- Мой дорогой Франческо, чтобы объединить Италию, я должен держать под контролем все организации. Тебе известно, что все мы служим могущественной организации, во главе которой стою я - Ордену тамплиеров.
- Но я думал... что ваш отец...
- Если Церковь не подчиниться мне, - жестко продолжал Чезаре, - я ее полностью уничтожу.
- Но вы же знаете, что я работаю не на Папу, а на вас.
- Да неужели, Троке? Есть только один способ окончательно убедиться в этом.
- Уверен, что вы не убьете меня намеренно. Я же ваш самый преданный союзник.
Чезаре улыбнулся.
- Ну конечно же нет.
Он щелкнул пальцами. За спиной Франческо появился Микелетто.
- Вы... Вы отпустите меня? - в голосе Троке проскользнуло облегчение. - Благодарю, Чезаре. Спасибо от всего сердца. Вы не пожалеете...
Но его речь оборвалась, стоило только Микелетто наклониться вперед и накинуть Франческо на шею тонкий витой шнур. Чезаре мгновение смотрел на это, и, не дожидаясь, пока Франческо умрет, повернулся к капитану стражи:
- Костюмы на мистерию готовы?
- Да, сир!
- Отдайте их Микелетто, когда он закончит.
- Да, сир!
- Лукреция моя, и только моя. Не думал, что она так важна для меня, но когда мне в Урбино доставили послание от одного из ее людей, что какой-то отвратительный актеришка смеет ее лапать и пускать на нее слюни, я немедленно вернулся! Испытывал ли ты когда-нибудь такую страсть, Капитан?
- Да, сир!
- Глупец. Ты закончил, Микелетто?
- Мессер, он мертв.
- Привяжите к нему камни и сбросьте в Тибр.
- Слушаюсь, Чезаре.
Капитан отдал приказ своим людям, и четверо солдат сходили и принесли две больших плетеных корзины.
- Вот костюмы. И дважды убедись, что правильно все сделал.
- Хорошо, мессер.
Чезаре ушел, оставив своих подчиненных заниматься приготовлениями к миссии. Мекелетто, жестом приказав солдатам идти за ним, направился в сторону терм Траяна.
Эцио вместе с отрядом рекрутов уже был там, прячась в тени разрушенного портика. Он заметил, как недалеко собрались несколько человек в черном. Вскоре появился Микелетто.
Охранники положили костюмы рядом с людьми в черном, Микелетто жестом приказал им одеваться. Под прикрытием глубоких теней Эцио кивнул своим людям, чтобы те были готовы. На левое запястье он прицепил защитный наруч, на правое - отравленный клинок.
Люди Микелетто выстроились в линию и по одному стали подходить к командиру, который вручал им костюмы - одежду римских легионеров, живших во времена Христа. Эцио заметил, что сам Микелетто надел костюм центуриона.
Когда все разошлись надевать костюмы, Эцио бесшумно привел в действие отравленный клинок, что сделал для него Леонардо. Ничего не подозревающие бандиты без единого звука валились на землю. Потом один из рекрутов Эцио забрал одежду, и они оттащили тела приспешников Микелетто туда, где их бы не заметили.
Погруженный в работу, Микелетто не подозревал, что теперь он командует совсем не своими людьми. Он спокойно повел их в направлении Колизея, Эцио неотрывно следовал по пятам.
Театральная сцена была возведена на развалинах старого римского амфитеатра, где некогда, еще во времена императора Тита, дрались друг с другом до смерти гладиаторы, а позже десятками сотен содержались дикие животные, и львам бросали на съедение первых христиан. Это было сумрачное место, но мрак разгоняли сотни мерцающих факелов, освещающих сцену. На деревянных трибунах вокруг стояли скамьи, на которых сидели зрители, поглощенные представлением о муках Христа.
- Я ищу Пьетро Бенинтенди, - сказал привратнику Микелетто, показав ему пропуск.
- Он уже на сцене, синьор, - ответил тот. - Но один из моих людей отведет вас туда, где вы сможете его подождать.
Микелетто повернулся к спутникам.
- - Не забудьте, - произнес он. - Я надену этот черный плащ с белой звездой на плече. Прикрывайте мою спину и ждите сигнала - приказа Понтия Пилата, чтобы центурион нанес удар.
Я должен добраться до Пьетро раньше, чем он сделает это, - подумал Эцио, который шел в самом хвосте отряда. Вслед за Микелетто они вошли в Колизей.
На сцене были установлены три креста. Эцио увидел, что его рекруты встали так, как им велел Микелетто, который сам встал сбоку.
Представление уже достигло своего апогея:
- Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? - кричал с креста Пьетро.
- Слушай, - сказал один из актеров, играющих фарисеев, - Илию зовет Он!
Один из одетых как римский легионер, смочил в уксусе губку и наколол ее на кончик копья.
- Постой. Посмотрим, придет ли Илия спасти Его?
- Я хочу пить, о как я хочу пить, - воскликнул Пьетро.
Солдат поднял губку к губам Пьетро.
- Да, больше ты попить не сможешь, - заметил второй фарисей.
Пьетро вскинул голову.
- Господь Всемогущий! - продекламировал он. - Неисповедимы дела твои. Дух мой идет к тебе, прими его в руки свои, - Пьетро глубоко вздохнул. - Свершилось!
Его голова упала на грудь. Христос "умер".
Микелетто поднялся на сцену. Костюм сотника блестел из-под черного плаща. Эцио следил за ним, думая, что же случилось с тем актером, который должен был изначально играть роль центуриона, и пришел к выводу, что он встретил ту же судьбу, что и большинство жертв Микелетто.
- Лорды, истинно говорю вам, - громко произнес Микелетто, - се есть Сын господа Вседержителя. Я знаю, что говорю истину, дабы вы поверили. Ибо сие произошло, да сбудется Писание!
- Центурион! - перебил актер, играющий Каифу. - Видит Бог, как велика твоя глупость. Ты не понимаешь! Когда ты увидишь, как кровь потечет из его сердца, ты поймешь, что ошибался. Лонгин! Возьми копье из моих рук.
Каифа передал деревянное копье актеру, играющему римского легионера Лонгина, крупному мужчине с длинными мягкими волосами, который почти наверняка был любимцем публики и, без сомнения, подумал Эцио, злейшим соперником Пьетро.
- Прими сие копье и внимательно послушай, - добавил один из фарисеев. - Ты должен проткнуть им Иисуса из Назарета, чтобы мы убедились, что он действительно мертв.
- Я сделаю так, потому что ты приказываешь, - проговорил Лонгин. - Но это падет на ваши головы. Что бы ни случилось, мои руки будут чисты.
Потом он ткнул в сторону Иисуса копьем, и как только из спрятанного в набедренной повязке Пьетро мешочка хлынула вода и кровь, продолжил речь. Эцио увидел, как ревниво блеснули бусины "мертвых" глаз Пьетро, который наблюдал за соперником.
- Господь, я вижу, ты здесь. Пусть вода омоет руки мои и копье мое, пусть прояснятся глаза мои, чтобы я яснее смог узреть тебя. - Он сделал драматическую паузу. - Увы, увы, горе мне! Что я натворил? Я убил человека, но, честно говоря, не знаю, кого... Господь на Небесах, взываю к твоему милосердию - тело мое направляло мои руки, но не душа. - Сделав еще одну паузу для аплодисментов, он продолжил. - Господи Иисус, я слышал, что многие говорили о тебе - что ты исцелял своей жалостью больных и слепых. Да прославится имя твое! Сегодня ты исцелил меня от слепоты - слепоты духа моего. Отныне, Господи, буду я твоим последователем. А три дня спустя воскреснешь ты и будешь судить нас!
Актер, игравших Иосифа из Ариматеи, богатого правителя евреев, который пожертвовал собственную гробницу, чтобы в ней погребли тело Христа, сказал:
- О, господь Бог, что за сердце у тебя, если ты позволил этому человеку убить того, кого я вижу мертвым, ого, кто висит на кресте, и кто никогда не делал ничего дурного? Он - твой собственный Сын! В гробнице, что построил я для себя, будет похоронено его тело - ибо он Царь Блаженства!
Никодим, коллега Иосифа по синедриону, сочувствующий, тоже возопил:
- Иосиф, я с уверенностью говорю - это сын всемогущего Бога! Попросим же у Понтия Пилата разрешения забрать его тела и похороним с почестями. Я помогу тебе снять его с креста.
Иосиф повернулся к актеру, игравшему Понтия Пилата, и снова заговорил:
- Пилат, прошу тебя даровать мне благо, кое только ты можешь дать. Позволь забрать мне тело пророка, что умер сегодня!
Эцио проскользнул за кулисы. Микелетто занял место рядом с центральным крестом. Он сбросил свой костюм и нашел халат раввина, который торопливо надел. Теперь он сам мог выйти на сцену. Пройдя по кулисам налево, Эцио сумел поближе подобраться к Микелетто так, чтобы никто не обратил на него внимания.
- Иосиф, ели Иисус из Назарета мертв, и если центурион подтвердит это, я не стану отказывать тебе в просьбе. - Понтий Пилат обратился к Микелетто. - Центурион! Умер ли Иисус?
- Да, ваша светлость, - уверенно заявил Микелетто, и Эцио заметил, что он прячет в складках плаща стилет. Эцио сменил отравленный кинжал, в котором уже закончился яд, на верный скрытый клинок и вонзил его Микелетто в бок, удержав его прямо и уводя за сцену, туда, откуда сам только что пришел. Оказавшись за кулисами, он опустил противника на землю.
Микелетто смерил его сверкающим взглядом.
- Ха! - выдохнул он. - Тебе не спасти Пьетро! Губка с уксусом была отравлена. Как я и обещал Чезаре, я дважды убедился в том, что дело сделано. - Он с трудом вдохнул. - Тебе лучше прикончить меня.
- Я пришел сюда не убивать тебя - ты помогал своему хозяину подняться высоко и падешь вместе с ним. Мне ты не нужен. Ты сам себя уничтожишь! Если ты выживешь, то, как собака, всегда возвращающаяся к своему хозяину, ты приведешь меня к моей истиной жертве.
Эцио не стал терять времени. Нужно спасти Пьетро!
Когда он снова оказался на сцене, то увидел воцарившийся там хаос. Пьетро корчился на кресте, его рвало. Лицо у него было бледно-зеленым. Зрители волновались.
- Что происходит? Что случилось? - кричал Лонгин, остальные актеры уже разбежались.
- Убейте его! - приказал Эцио рекрутам.
Кто-то из новобранцев-ассасинов метнул кинжал, перерезав веревки, которыми был привязан к кресту Пьетро, другие стояли внизу, чтобы подхватить актера. Остальные же вступили в схватку с солдатами Борджиа, которые появились, словно из ниоткуда, и теперь пытались штурмом взять сцену.
- Этого не было в сценарии, - булькнул Пьетро, свалившись в руки рекрутам.
- Он умрет? - с надеждой в голосе поинтересовался Лонгин. В такой жестокой профессии, чем меньше соперников, тем лучше.
- Задержите стражу! - закричал Эцио, уводя со сцены рекрутов и унося Пьетро. Они пробежали по мелкому бассейну с водой в центре Колизея. Стая встревоженных голубей взмыла в воздух. Последний отблеск заходящего солнца заливал Эцио и Пьетро тусклым кровавым светом.
Эцио хорошо тренировал новобранцев, и те, прикрывая тылы, успешно отбили атаку солдат Борджиа, а потом, как и остальные, выбрались из Колизея и скрылись в лабиринте улиц к северу от руин. Эцио направился к знакомому доктору. Ассасин забарабанил в дверь и, когда его не слишком охотно впустили, положил Пьетро на соломенный тюфяк, лежавший на столе в кабинете доктора. В комнату то тут, то там, были развешены пучки разных сушеных трав, их едкий запах заполнял помещение. На полках были расставлены непонятные предметы и некие создания (а так же части созданий), плавающие в стеклянных бутылках с мутной жидкостью.
Эцио приказал своим людям оставаться на улице. Он подумал, что решат люди, увидев целый отряд римских солдат. Наверное, что они увидели призраков, и от страха будут бежать целую милю. Сам он при первой же возможности скинул одежды фарисея.
- Кто ты? - пробормотал Пьетро. Эцио заметил, что губы актера посинели.
- Твой спаситель, - ответил Эцио и сказал доктору: - Его отравили, доктор Брунеллески.
Доктор быстро осмотрел актера, в глазах его сверкали огоньки.
- Судя по бледности, они использовали кантареллу. Любимый яд наших дорогих Борджиа. - И добавил Пьетро. - Лежи.
- Я засыпаю, - выдавил Пьетро.
- Лежи! Он что, уже был болен? - спросил Брунеллески у Эцио.
- Да.
- Хорошо, - доктор быстро с привычной легкостью смешал какую-то жидкость из разноцветных бутылочек и вылил смесь в пузырек. Потом приподнял голову Пьетро и поднес пузырек к его губам. - Выпей.
- Быстрее, - нетерпеливо вставил Эцио.
- Дайте время.
Эцио с тревогой смотрел на актера. Казалось, прошел целый век, прежде чем актер сел.
- Думаю, мне стало получше, - произнес он.
- Это чудо! - с облегчением выдохнул Эцио.
- Не совсем, - отозвался доктор. - У меня почти не было возможностей обследовать жертвы кантареллы, но к счастью, он принял немного яда, это дало мне возможность смешать эффективное противоядие. Теперь, - рассудительно продолжил он, - я принесу пиявок. Он и полностью исцелят вас. Можешь отдохнуть, мой мальчик, и очень скоро ты будешь здоров, как бык. - Он отошел и принес стеклянную банку полную черных извивающихся существ. Доктор зачерпнул горсть.
- Не знаю, как вас отблагодарить, - сказал Пьетро Эцио. - Я...
- Ты можешь меня отблагодарить, - перебил Эцио. - Ключ от калитки, через которую ты ходишь на свидания с Лукрецией в замок Сант-Анджело. Дай его мне. Быстро!
На лице Пьетро проскользнуло опасение.
- О чем ты? Я просто бедный актер, жертва обстоятельств, я ...
- Послушай, Пьетро. Чезаре узнал о вас с Лукрецией.
Опасение сменилось откровенным страхом.
- О, Боже!
- Но я могу тебе помочь. Если ты отдашь мне ключ.
Пьетро, не говоря ни слова, вытащил ключ откуда-то из набедренной повязки и отдал его Эцио.
- Я всегда ношу его с собой, - проговорил он.
- Мудрое решение, - одобрил Эцио, забрав ключ.
Теперь он сможет проникнуть в Сант-Анджело, когда ему понадобиться. И это обнадеживало.
- Мои люди принесут твою одежду и проводят в безопасное место. Я пошлю пару человек постоянно присматривать за тобой. Тебе лучше залечь на дно.
- Но... мои поклонники! - воскликнул актер.
- им придется обходиться Лонгином, пока не наступит момент, когда ты сможешь без опаски выйти на сцену. - Эцио усмехнулся. - Но я не волнуюсь. Он тебе не чета.
- Ты правда так думаешь?
- Абсолютно уверен.
- Ой! - вскрикнул Пьетро, когда доктор прицепил первую пиявку.
Эцио в мгновение ока оказался снаружи и раздал приказы своим людям.
- Избавьтесь от этих костюмов, как только появится возможность, - добавил он. - Термы Траяна недалеко. Если повезет, то одежда, которую вы оставили, по-прежнему там.
Эцио тоже собрался уходить, но заметил фигуру, прячущуюся в тени. Как только человек увидел, что Эцио заметил его, он кинулся прочь. Эцио узнал в нем Паганино, вора, который должен был погибнуть в Монтериджони.
- Эй! - крикнул Эцио, бросившись следом. - Минутку!
Конечно, вор куда лучше знал эти улицы. Ловко скользя по ним, вор сумел оторваться от погони, и Эцио не раз приходилось забираться на крыши и осматривать улицы с высоты, чтобы снова отыскать беглеца. Невероятная перчатка, которую изобрел Леонардо, оказалась весьма кстати.
Наконец, ему удалось опередить беглеца и отрезать ему все пути к спасению. Вор выхватил кинжал - опасно выглядящую чинкуэду, но Эцио вырвал оружие у него из рук и отбросил в сторону.
- Почему ты убежал? - спросил Эцио, схватив его. И тут он заметил письмо, выглядывающее из поясной сумки вора. Печать невозможно было не узнать. Она принадлежала Папе Александру IV - Родриго - Испанцу!
Эцио медленно выдохнул, теперь все встало на свои места. Паганино долгое время работал с Антонио де Маджианисом - главой Гильдии воров в Венеции. Наверное, Борджиа предложили ему достаточно денег, чтобы переманить на свою сторону, и когда он проник в Гильдию Ла Вольпе в Риме, у Борджиа появился шпион в самом сердце Ордена ассасинов.
Именно он предатель, а не Макиавелли!
Но стоило Эцио отвлечься, как вор вырвался и в мгновение ока подхватил упавшее оружие. Его отчаянный взгляд столкнулся с взглядом Эцио.
- Долгой жизни Борджиа! - крикнул он и вонзил чинкуэду себе в сердце.
Эцио смотрел, как упавший бьется в предсмертной агонии. Лучше смерть мгновенная, чем медленная, от рук своих хозяев - Эцио хорошо знал цену, которую требовали Борджиа за провал. Эцио убрал письмо в карман дуплета и ушел. Черт, подумал он про себя, - я был прав! Нужно остановить Ла Вольпе раньше, чем он доберется до Макиавелли!

Когда Эцио шел по городу, он столкнулся с Сарагиной, девушкой из "Цветущей розы".
- Поспеши, - сказала она. - Твоя мать очень хочет тебя видеть.
Эцио закусил губу. Как же не вовремя.
- Пойдем быстрее, - кивнул он.
В борделе он встретил ждущую обеспокоенную Марию.
- Эцио, - произнесла она, - спасибо, то пришел.
- Я тороплюсь, мама.
- Кое-что случилось.
- Что?
- Старая хозяйка этого заведения...
- Госпожа Солари?
- Да, - Мария собралась с мыслями. - Оказалось, что обманывала и лгала нам. Мы выяснили, что она была двойным агентом. Она была тесно связана с Ватиканом. Но хуже всего то, что некоторые девушки из тех, кто работает здесь, могут...
- Не волнуйся, мама. Я их найду. Я пошлю рекрутов, которым доверяю больше всего, и они допросят девушек. Под руководством Клаудии истина скоро откроется.
-Спасибо Эцио.
- Мы убедимся, что здесь работают только те, кому можно доверять. Что-то еще?.. - на лице Эцио появилось суровое выражение.
- У меня есть новости.
- Какие?
- Нам сообщили, что в Рим прибыли послы от короля Испании Фердинанда и императора Священной Римской Империи Максимилиана. Они хотят заключить с Чезаре союз.
- Ты уверена, мама? Что им от него надо?
- Я не знаю, сынок.
Эцио стиснул зубы.
- Нам лучше обеспечить безопасность, чем тратить время на сожаления. Попроси Клаудию выяснить это для меня. Я даю ей полное право распоряжаться рекрутами, которых я сюда пришлю.
- Ты доверишь ей такое дело?
- Мама, после той истории с Банкиром я могу доверит вам обоим собственную жизнь. Мне стыдно, что я не сделал этого раньше, но я всего лишь беспокоился о вас...
Мария подняла руку.
- Не объясняй. И тебе не за что извиняться. Теперь мы снова одна семья. Вот что действительно важно.
- Дни Чезаре сочтены. Даже если послы получат его поддержку, они вскоре поймут, что ждать ее бесполезно.
Надеюсь, мы оправдаем твое доверие.
- Поверь, мама, так и есть. Или будет - если я смогу очистить Макиавелли от ошибочных подозрений Ла Вольпе!

Взяв лошадь из конюшни, которую он некогда освободил от власти Борджиа, Эцио помчался в "Спящего лиса". Было важно добраться туда прежде, чем с Макиавелли что-то случится. С его смертью Братство потеряет свой лучший ум.
Хотя было еще не слишком поздно, Эцио встревожился, увидев, что таверна закрыта. У него был собственный ключ, поэтому он вошел через калитку.
Сцена, представшая его глазам, показала, что прибыл он как раз вовремя. Там собрались все члены Гильдии воров. Ла Вольпе и его главные помощники стояли в стороне все вместе, горячо споря о чем-то без сомнения важном. Вскоре согласие было достигнуто, и Ла Вольпе с недобрым взглядом двинулся к Макиавелли с бассилардом в правой руке. Макиавелли смотрел на его приближение равнодушно, не подозревая о том, что происходит.
- Стой! - закричал Эцио, врываясь внутрь и с трудом переводя дух после бешеной скачки.
Все повернулись к нему, Ла Вольпе замер на месте.
- Не делай этого, Джильберто! - приказал Эцио. - Я выяснил, кто настоящий предатель!
- Что? - только и проговорил шокированный Ла Вольпе, позади него возбужденно загомонили воры.
- Это был один из твоих людей - Паганино! Он был в Монтериджони в момент нападения, и я уверен - именно он причина наших недавних провалов.
- Ты уверен?
- Он сам признался.
На лоб Ла Вольпе легла тень. Он убрал кинжал в ножны.
-- Где он? - прорычал глава Гильдии.
- Больше он не опасен.
- Мертв?
- От своей собственной руки. Он собирался доставить это письмо, - Эцио помахал запечатанным пергаментом.
Эцио протянул письмо Ла Вольпе, Макиавелли тоже подошел. Глава воров сломал печать и развернул лист.
- Боже мой! - воскликнул Ла Вольпе, пробежав взглядом по строчкам.
- Дай взглянуть, - попросил Макиавелли.
- Конечно, - удрученно вздохнул Ла Вольпе.
Но Макиавелли, не обращая на него внимания, изучал письмо.
- Оно от Родриго к Чезаре. Подробности наших планов для французского генерала Октавиана - и многое другое.
- Один их моих людей!
- Это хорошие новости, - сказал Макиавелли Эцио. - Мы можем подменить письма. Дадим им ложную информацию, собьем со следа...
- Действительно, отлично, - согласился Эцио, но тон его был холодным. - Джильберто, выслушай меня.
- Я снова у тебя в долгу, Эцио, - тихо произнес Ла Вольпе.
Эцио выдавил улыбку.
- Какие могут быть счеты между старыми друзьями?
Ла Вольпе не успел ответить ему, в разговор вмешался Макиавелли:
- Я хотел тебя поздравить. Слышал, тебе удалось воскресить Христа на три дня раньше!
Эцио рассмеялся, вспомнив о том, как спас Пьетро. Как Макиавелли удается так быстро обо всем узнавать?
Ла Вольпе оглядел мужчин и женщин из Гильдии, собравшихся вокруг него.
- Чего уставились? - огрызнулся он. - Мы теряем время!
Позднее, когда Макиавелли ушел заниматься подделкой перехваченного письма, Ла Вольпе отвел Эцио в сторону.
- Я рад, что ты пришел, - сказал он. - и не только потому, что ты остановил меня прежде, чем я выставил себя дураком.
- Более чем, - усмехнулся Эцио. - Знаешь, что я бы с тобой сделал, если бы ты убил Никколо?
Ла Вольпе хмыкнул.
- Эцио... - начал он.
Эцио похлопал его по спине.
- Все нормально. Не будем больше ссориться. Братство не может себе это позволить! Что ты хотел мне сказать? Тебе нужна моя помощь?
- Да. Гильдия сильна, но большинство моих людей слишком молоды и не участвовали в реальных переделках. Вспомни того парнишку, что срезал твой кошель. Вспомни юного Клаудио.
- Переходи к делу...
- Я кое-что выяснил. Римские воры, как правило, молодые мужчины и женщины. Мастера своего дела, конечно, но молодые. И склонные к соперничеству. Смертельному соперничеству.
- Ты говоришь о другой банде?
- Да. В частности, об одной, которая может представлять угрозу. Мне требуется подкрепления для борьбы с ними.
- Мои рекруты?
Ла Вольпе помолчал, потом сказал:
- Знаю, я отказался тебе помогать, когда подозревал Никколо, но...
- Кто они?
- Они называют себя "Сто глаз". Это банда Чезаре Борджиа, они приносят нам немало неприятностей.
- Где их база?
- Мои шпионы нашли ее.
- Где?
- Минуту. Они злы и рвутся в бой.
- Тогда мы должны их удивить.
- Верно!
- Но нужно быть готовыми к ответному удару.
- Мы ударим первыми. Тогда у них не будет возможности отомстить! - Ла Вольпе, в данный момент очень напоминающий себя прежнего, потирал в предвкушении руки. - Главное - убрать их вожаков. Только у них есть непосредственная связь с Борджиа. Уничтожь их, а с обезглавленными "стоглазыми" мы справимся.
- Тебе и правда требуется моя помощь?
- Ты разогнал волколюдов.
- Без твоей помощи.
- Я знаю.
- Разогнать волколюдов мне помог...
- Я знаю!
- Послушай, Джильберто. Мы объединим силы и справимся с этим вместе - на счет этого не бойся. И тогда, полагаю, твоя гильдия станет доминирующей организацией Рима.
- Верно, - неохотно признал Ла Вольпе.
- Я помогу тебе, - медленно проговорил Эцио, - но при одном условии.
- Да?
- Ты больше не будешь разрушать единство Братства. Ты и так почти этого добился.
Ла Вольпе склонил голову.
- Я учусь на своих ошибках, - спокойно ответил он.
- Либо мы добьемся успеха в этом твоем рискованном предприятии... либо проиграем.
- Либо добьемся, либо проиграем, - согласился Ла Вольпе. - Но нет.
- Что нет?
На лице Ла Вольпе появилась усмешка Мефистофеля.
- Мы не проиграем, - отозвался он.

Передав в распоряжение Ла Вольпе большой отряд рекрутов для борьбы со "стоглазыми", Эцио отправился домой. Он настолько устал, что сразу уснул.
Когда он проснулся, то залил яд, специально присланный Леонардо, в отравленный клинок, а потом проверил и почистил пистолет, двойной клинок, арбалет и отравленные дротики.
От этого занятия его оторвал посланник Бартоломео, попросивший ассасина как можно скорее прийти в казармы наемников. Чувствую приближающиеся неприятности и надеясь, что Бартоломео и его наемникам пока удается сдерживать французов, Эцио, прихватив оружие Кодекса и рассудив, что ему может понадобиться седельная сумка, направился в конюшню, где оседлал любимого коня и поехал к другу. День стоял прекрасный, дорога была более-менее сухой - с тех пор, как лил дождь, прошла неделя. Когда он выехал за город, дорога стала пыльной. Эцио ехал, стараясь лишний раз не попадаться на глаза патрулям Борджиа, часто сворачивая с дороги в лес или на поля, где коровы, оторвавшись от поедания травы, провожали его долгими взглядами.
До казарм он добрался уже после обеда, всё выглядело спокойным. Он заметил, что, с тех пор, как они отремонтировали казармы, на крепостном валу и стенах выбоины от канонад французов, но ущерб выглядел незначительным. Поднявшись по лесам и спустившись в корзинах с зубчатых стен, несколько человек заделывали выбоины и трещины от пушечных ядер.
Эцио спешился и сунул поводья подбежавшему конюху, потом стер хлопья пеня вокруг рта коня - он старался не загнать животное - погладил его по морде, и только после этого без предупреждения направился через плац к жилище Бартоломео.
Он мысленно обдумывал свой следующий шаг. Эцио полагал, что теперь, когда Банкир мертв, его враг может что-нибудь предпринять для того, чтобы снабжение армии не прекращалось. Ассасин так задумался, что опешил, когда ему в нос уперся кончик Бьянки, двуручного меча Бартоломео.
- Стой, кто идет? - взревел Бартоломео.
- И я тебя приветствую, - отозвался Эцио.
Бартоломео громко хохотнул.
- Попался!
Учишь меня быть всегда начеку.
- Верно, - Бартоломео подмигнул. - Я думал, это моя жена!
- Ясно.
Бартоломео опустил меч и обнял Эцио. Когда он выпустил его из своих медвежьих объятий, лицо Барто было серьезным.
- Я рад, что ты приехал, Эцио.
- Что случилось?
- Смотри!
Эцио проследил за взглядом друга и увидел взвод входящих на плац раненых наемников.
- Эти французские шлюхи снова на нас напали, - ответил Бартоломео на незаданный вопрос Эцио.
- Я думал, ты уже содрал шкуру с их генерала - как там его звали?
- Октавиан де Валуа. Он считает себя потомком дворянского рода Валуа. А я считаю его ублюдком.
Бартоломео сплюнул на землю, в крепость вошел еще один отряд с ранеными.
- Похоже, их серьезно потрепали, - сказал Эцио.
- Похоже, король Луи прислал Чезаре подкрепление. После того, как мы задали Валуа трепку. - Бартоломео почесал бороду. - Полагаю, я должен быть польщен.
- Каково положение дел?
- Им удалось отбить свою чертову башню, - недовольно проворчал Бартоломео.
- Заберем обратно. Где сейчас Валуа?
- Ты прав! - Бартоломео не обратил на вопрос никакого внимания. - Конечно, мы заберем ее обратно! Мы заставим их отступить прежде, чем ты скажешь "Бля!" Это только вопрос времени.
Мимо просвистела пуля и врезалась в стену позади.
- Когда я ехал, было тихо, - удивился Эцио и посмотрел на небо. Солнце скрылось за облаком, медленно плывущим по небу.
- Ты хотел сказать - казалось тихим? Эти французы - подлые ублюдки. Но помяни мое слово, скоро я схвачу этого Валуа за горло. - Он повернулся и приказал подбежавшему сержанту. - Закрыть ворота! Отгоните их от стен! Шевелись!
По бастиону метались люди, взбирались на крепостную стену, заряжали пушки.
- Не беспокойся, дружище, - заявил наемник. - Я держу ситуацию под контролем.
И тут в вал рядом с ними врезалось пушечное ядро, осыпав ассасинов пылью и разлетевшимися вокруг каменными осколками.
- Кажется, они приближаются! - прокричал Эцио.
Люди Бартоломео сделали залп из главного орудия - казалось, стены содрогнулись от грохота огромной пушки. Но ответ французов был не менее свирепым - гром от залпов сорока пушек разорвал воздух. На этот раз почти все ядра нашли свою цель. Люди Бартоломео отчаянно пытались дать нападавшим отпор. Раздался еще один залп французской пушки, стены содрогнулись, но теперь французы сосредоточили огонь на главных воротах. Двое солдат, оказавшихся рядом с ними, погибли.
- Закройте чертовы ворота! - проревел Бартоломео.
Под командованием Бартоломео хорошо обученные солдаты кинулись вперед, чтобы отразить атаку французов, которые уже были почти у ворот. Спокойствие и тишина были затишьем перед бурей - французы явно выжидали момента для внезапного нападения. Эцио с сожалением подумал, что им, безусловно, удалось застать Бартоломео врасплох, который не был готов к этой атаке.
Бартоломео спрыгнул со стены и бросился к воротам. Вращая Бьянкой, он возвышался над французами, словно скала, а его огромный двуручный меч яростно прореживал их ряды. Казалось, с его появлением французские солдаты в страхе замешкались. Эцио, не теряя времени, приказал мушкетерам стрелять по французам, пытающимся открыть ворота, которые сейчас удерживали наемники Барто. Через пару секунд раздался грохот - массивный деревянный брусок надежно запер ворота. Пока наемники отвлеклись на тех, кто пытался прорваться внутрь, французы подтащили к воротам таран.
- Нужно было вырыть этот чертов ров! - рычал Бартоломео.
- Не было времени!
Эцио приказал мушкетерам стрелять по французам. Бартоломео взлетел на крепостную стену и встал рядом с Эцио. Внизу, словно появившиеся из ниоткуда, разворачивали свои войска французы.
- Мы окружены! - выдохнул Бартоломео.
Позади ворота наконец не выдержали и с треском разлетелись. Защитники ничего не успели сделать, как внутрь ворвался огромный отряд французов. Мечи у всех были обнажены, а сами солдаты были готовы сражаться до смерти. Это вторжение унесло жизни почти четверти итальянцев Бартоломео.
- Господи, да сколько их там? - прокричал Бартоломео.
Солдаты ассасинов были лучше обучены, нежели французские, и обычно более решительны в своих действиях, но внезапное нападение и численный перевес противника сыграли свою роль. Все, что они могли сейчас сделать - сохранять строй, и очень медленно попытаться заставить французов отступить. Густой воздух был наполнен хаосом рукопашной схватки. На небольшой территории казарм было столько людей, что временами казалось, что сражение перешло в обычный кулачный бой - места, чтобы воспользоваться оружием, не было.
Атмосфера накалялась еще и приближающейся бурей - казалось, боги нахмурились из-за происходящего на земле, огромные грозовые облака затянули небо. Пыль на учебном плацу стояла столбом, словно туман, а погожий день, еще недавно солнечный, померк. А потом как из ведра хлынул дождь. Сражение превратилось в беспорядочное столпотворение, в котором обе армии не видели, что делал противник. Под ногами хлюпала грязь, битва стала еще более отчаянной и беспорядочной.
И тут, словно враг добился, чего хотел, раздался сигнал к отступлению, и французская армия откатилась так же быстро, как обрушилась на казармы.
Некоторое время ушло на то, чтобы привести все хоть в какое-то подобие порядка. Первым делом Бартоломео вызвал плотников, чтобы заменить разрушенные ворота. У них была подготовлена замена, как раз на такой случай, но чтобы установить новые врата требовалось не меньше часа. После этого Бартоломео отвел в сторону Эцио.
- Что им нужно от нас? - спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно. - Мои карты? Они весьма ценные!
Но его перебили звуки фанфар, донесшиеся со стороны французского лагеря. Вместе с Эцио он взбежал по лестнице на высокий бастион над главными воротами. Снаружи рядом с низким кипарисом, росшим напротив казарм, восседал на коне генерал Дюк Октавиан де Валуа, которого окружали офицеры и пехотинцы. Двое солдат держали пленника, на голову которому был одет мешок.
- Bonjour, генерал д`Альвиано, - вкрадчиво произнес француз, глядя прямо на Бартоломео. - Ты готов сдаться?
- Может, подойдешь поближе и повторишь, вшивый лягушатник?
- Ах, генерал. Вам и вправду стоит изучить французский. Он бы скрыл вашу варварскую эмоциональность, mais franchement, je m’en doute.* - Улыбаясь, он оглянулся на офицеров, которые одобрительно захохотали.
- Может, ты меня научишь? - крикнул в ответ Бартоломео. - А я научу тебя сражаться, потому что ты совсем этого не умеешь. По крайней мере, не умеешь сражаться честно и справедливо, как и пристало джентльмену!
Валуа изобразил легкую улыбку.
- Хм. Что ж, мой дорогой друг, все эти переговоры довольно забавны, но я вынужден повторить свою просьбу. Я желаю, чтобы до рассвета вы сдались на нашу милость.
- Подойди и повтори! Леди Бьянка шепнет тебе ответ на ушко!
- Думаю, другая дама будет против.
Он кивнул пехотинцам, и те стащили с головы пленника мешок. Это оказалась Пантасилея!
- Il mio marito vi ammazzerà tutti! - Вызывающе заявила она и повторила на итальянском. - Мой муж убьет вас всех!
Бартоломео потребовался целый миг, чтобы прийти в себя. Эцио схватил его за руку, а наемники с ужасом переглянулись.
- Я убью тебя, вшивый лягушатник! - прорычал Бартоломео.
- Тише, любезный генерал, - издевательски проговорил Валуа. - Хотя бы ради жены. Хочу вас заверить, что ни один француз никогда без нужды не причинит вреда женщине. - Он перешел на деловой тон. - Даже такой болван, как вы, может представить, что произойдет, если вы не примите мое условие. - Он ударил лошадь коленями, разворачивая. - Приходите в мой лагерь на рассвете. Безоружный. И хоть немного выучите французский. Скоро вся Италия будет говорить на нем!
Он взмахнул рукой. Пехотинцы забросили Пантасилею на спину коня одного из офицеров, и весь отряд умчался прочь. Пехота пешком пошла следом.
- Я доберусь до тебя, сукин ты сын! - В бессильной ярости крикнул им вслед Бартоломео. - Сукин сын, - пробормотал он Эцио и спустился вниз.
- Куда ты? - окликнул его Эцио.
- Я собираюсь вернуть ее!
- Бартоломео! Подожди!
Но Бартоломео не остановился, а когда Эцио догнал его, тот уже был в седле и приказывал открыть ворота.
- Ты не справишься в одиночку! - заявил Эцио.
- Я не один, - ответил наемник, хлопнул Бьянку, висевшую на поясе. - Иди со мной, если хочешь! Только быстро! - Он пришпорил коня и выехал за ворота.
Эцио на него уже не смотрел. Ассасин отдал приказ кавалерии, и через пару минут вместе с отрядом наемников быстро поскакал вслед за Бартоломео.
______________________________________________________
* Но честно говоря, я в этом сильно сомневаюсь. - прим.пер.

Лагерь генерала Валуа располагался в руинах, где некогда размешалась личная гвардия древнеримских императоров - преторианцы. Руины находились в восемнадцатом районе, на северо-востоке Рима. Но в настоящее время Рим значительно уменьшился, из-за чего руины оказались за городом. В годы своего расцвета, полторы тысячи лет назад, в Риме проживал один миллион жителей. Это был огромный город, самый большой в мире.
Эцио и солдаты догнали Бартоломео еще на дороге и теперь стояли на холме недалеко от лагеря французов. Они попытались атаковать лагерь, но пули только отскакивали от крепких стен, которые Валуа приказал возвести поверх старых. Поэтому им пришлось отступить на безопасное расстояние, куда не долетали снаряды, выпущенные французами в ответ. Все, что мог сделать Бартоломео, это обругать противника.
- Вы трусы! Украли чужую жену и спрятались в крепости? Ха! У вас между ног ничего нет, слышите? Ничего! Vous n’avez même pas une couille entre vous tous!* Вот так! Такой французский вам нравится, ублюдки? Хотя я не думаю, что у вас на всех есть хотя бы одно яйцо!
Французы открыли огонь из пушек. Наемники стояли в пределах досягаемости ядер. Одно из них выбило землю в паре футов от них.
- Барто, - сказал Эцио. - Успокойся. Ты нужен ей живым. Нужно перегруппироваться и взять ворота штурмом, как тогда в Арсенале, в Венеции, когда мы охотились за Сильвио Барбариго.
- Не сработает, - мрачно отозвался Бартоломео. - За ними французов больше, чем на улицах Парижа.
- Тогда влезем по стене.
- Она неприступна. Но даже если бы ты смог забраться туда, то в одиночку не продержался бы. - Он задумался. - Пантасилея подсказала бы, что делать. - Он снова замолчал, думая, и Эцио увидел, что его другом овладело уныние. - Наверное, это конец, - закончил Бартоломео мрачно. - Я должен сделать так, как он хочет - приду на рассвете в их лагерь с дарами и надеждой, что он пощадит мою жену. Трусливый ублюдок!
Но Эцио его не слушал, он напряженно размышлял, потом щелкнул пальцами.
- Почему я раньше об этом не подумал!
- А? Что я такого сказал?
Глаза Эцио сияли.
- Возвращаемся в казармы!
- Что?
- Прикажи людям возвращаться. Я все объясню там. Поехали!
- Надеюсь, ты что-то придумал, - кивнул Бартоломео и приказал своим людям: - Возвращаемся!
Когда они вернулись, наступила ночь. Лошадей отвели в конюшни, люди разместились на плацу. Эцио и Бартоломео сидели за столом в кабинете наемника.
- Итак, что ты придумал?
Эцио развернул карту, на которой были детально изображены Кастра Претория и окружающие земли. Он ткнул пальцем в крепость.
- Если твои люди проникнут внутрь, они справятся с патрулями в лагере, верно?
- Да, но...
- Особенно, если французов застанут врасплох?
- Верно. Элемент неожиданности всегда...
- Тогда нам нужно много французских мундиров. И их доспехи. Как можно быстрее. На рассвете мы выступаем, в наглую. Но времени терять нельзя.
Бартоломео, наконец, осознал смысл его слов, на его лице отразились понимание и надежда.
- Ха! Ты старый хитрый паршивец! Эцио Аудиторе, ты для меня родственная душа! И заслужил уважение моей Пантасилеи! Великолепно!
- Дай мне несколько человек в помощь. Я хочу сейчас добраться до башни французов, влезть туда и украсть то, что нам нужно.
- Я дам тебе стольких, сколько захочешь. Они снимут мундиры с мертвых французов.
- Хорошо.
- Эцио...
- Да?
- Постарайся убивать аккуратно. Нам не нужны окровавленные мундиры.
- Они ничего не заподозрят, - взгляд у Эцио был стальным. - Верь мне.
Пока Бартоломео собирал людей в помощь Эцио, ассасин достал из седельной сумки отравленный клинок.
Отряд бесшумно подъехал к башне Борджиа, которой теперь управляли французы. Чтобы не было слышно топота, копыта коней обернули мешковиной. Спешившись рядом с башней, Эцио велел отряду подождать, а сам практически взлетел по стене с мастерством того, кто обитает в Альпах, и ловкостью хитрого кота. Для того, чтобы убить, было достаточно одной царапины клинка, а самоуверенные французы не посчитали нужным усилить охрану. Поэтому Эцио застал противников врасплох и убил раньше, чем они осознали, что произошло. Как только охранники скончались, Эцио открыл ворота. Они заскрипели, сердце Эцио забилось чаще. Он замер, прислушиваясь, но гарнизон спал. Его люди бесшумно вбежали внутрь и расправились с не оказывающими сопротивления спящими солдатами. На то, чтобы снять с них одежду, ушло больше времени, чем они рассчитывали, но через час отряд уже вернулся в казармы. Миссия была выполнена!
- Вот на этом кровь, - недовольно проворчал Бартоломео, осматривая их добычу.
- Да. Он единственный был на страже. Пришлось прикончить его обычным способом - мечом, - сказал Эцио, наблюдая, как отряд наемников превращается в отряд французов.
- Нужно было захватить кольчугу и для меня, - заметил Бартоломео.
- Ты не будешь одевать кольчугу, - ответил Эцио, надевая мундир французского лейтенанта.
- Почему это?
- Тебе нельзя! План состоит в том, что ты нам сдался. Мы - французский патруль, который доставит тебя к герцогу-генералу де Валуа.
- Ясно, - задумчиво согласился Бартоломео. - И что потом?
- Барто, сосредоточься. Потом твои люди по моему сигналу пойдут в атаку.
- Отлично! - просиял Бартоломео. - Поживей! - приказал он наемникам, которые еще переодевались. - Рассвет уже близко, а нам предстоит долгий путь.
Отряд построился. Они в полной темноте доехали почти до французского лагеря , спешились и оставили оруженосцев присматривать за лошадьми. Прежде чем отправиться дальше, Эцио незаметно прицепил на запястье пистолет из Кодекса, который Леонардо усовершенствовал. Теперь можно было сделать несколько выстрелов, и лишь потом перезаряжать. Вместе с отрядом "французских" солдат Эцио пешком направились в сторону Кастра Претория.
- Валуа считает, что Чезаре позволит Французам править Италией, - проговорил Бартоломео, они с Эцио шли бок о бок. Эцио изображал старшего офицера в патруле, которому якобы сдался Бартоломео. - Глупый дурак! Он настолько ослеплен тем, что в его жилах течет пара капель королевской крови, что отказывается видеть всю картину в целом - Хвастливый коротышка, вот он кто! - Он помолчал. - Ты и я знаем, - и не важно, что думают французы, - что Чезаре сам намерен стать первым королем Италии!
- Если мы его не остановим.
- Да, - Бартоломео задумался. - Знаешь, твой план великолепен, хотя я не одобряю подобные уловки. Я верю в честную борьбу и в то, что побеждает сильнейший!
- У Валуа и Чезаре могут быть разные цели, но и тот и другой играют по грязному. У нас нет иного выбора, только бороться против них их же методами.
- Хм. "Придет день, когда люди больше не будут обманывать друг друга. И тогда мы увидим, на что действительно способно человечество", - процитировал он.
- Где-то я это уже слышал.
- Конечно! это однажды написал твой отец.
- Шшш!
Они уже достаточно близко подошли к лагерю французов, и Эцио разглядел впереди движущиеся фигуры - французские патрули.
- Что будем делать? - вполголоса поинтересовался Бартоломео.
- Я их убью. Их не слишком много. Но нужно будет сделать это без суеты и шума.
- У тебя в кинжале хватит яда?
- Они настороже и стоят довольно далеко друг от друга. Если я убью одного, другие могут вернуться и поднять тревогу, и я ничего не смогу сделать.
- Зачем их убивать? Мы одеты как французы. То есть, почти все одеты.
- Они будут задавать вопросы. Если мы приведем тебя в цепях...
- В цепях?!
- Шшш! Если мы проникнем внутрь, Валуа будет так счастлив, что вряд ли поинтересуется, откуда мы взялись. По крайней мере я надеюсь на это.
- Не волнуйся! У него куриные мозги! Но как тогда мы от них избавимся? Стрелять в них нельзя. Грохот выстрелов выдаст нас.
- Я перестреляю х из этого, - ответил Эцио, демонстрируя компактный быстро перезаряжаемый арбалет Леонардо. - Я все рассчитал. Их пятеро. Болтов у меня шесть. Отсюда сложно прицелиться - света не хватает, поэтому я подберусь поближе. Подожди здесь с остальными.
Эцио проскользнул вперед и остановился, не доходя около двадцати шагов до ближайшего французского часового. Натянув тетиву, он вложил первый болт, потом, уперев арбалет в плечо, прицелился и выстрелил. Раздался негромкий щелчок, и едва слышный свист, часовой рухнул на землю, словно марионетка, у которой перерезали ниточки. Эцио подкрался через заросли папоротника к следующей жертве - звон спускаемой арбалетной тетивы был едва различим. Короткий болт воткнулся солдату в горло, он приглушенно булькнул и рухнул на колени. Через пять минут все закончилось. Эцио потратил все шесть болтов - один раз он все-таки промахнулся, чем встревожил часового, но успел перезарядить оружие и выстрелить раньше, чем тот успел отреагировать на странный шум.
Больше болтов у него не было, но Эцио мысленно поблагодарил Леонардо. Он знал, что это оружие ему еще очень понадобится. Эцио забросал мертвецов пучками редкой травы, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы их не заметили, если кто-нибудь вдруг пройдет мимо. Еще он, помня совет Леонардо, подобрал болты. Зарядив арбалет, он вернулся к Бартоломео.
- Всё? - поинтересовался гигант.
- Всё.
- Следующий Валуа, - поклялся Бартоломео. - Я заставлю его визжать, как свинья!
Небо посветлело, на рассвете на дальних холмах к востоку выпала роса.
- Ну что, вперед, - произнес Бартоломео.
- Пошли, - отозвался Эцио, защелкивая на запястьях друга наручники прежде, чем тот смог возразить. - Не волнуйся. Они ненастоящие. Внутри пружина. Просто сожми ладони в кулаки, и они спадут. Но ради Бога, дождись моего сигнала. И кстати, "охранник" слева будет все время держаться рядом. У него под плащом Бьянка. Все что тебе потребуется, это протянуть руку и... - Эцио еще раз повторил: - Но только по моему сигналу!
- Да, да, сир, - улыбнулся Бартоломео.
Эцио смело повел отряд к главным воротам французского лагеря. Бартоломео шел в двух шагах позади сопровождаемый эскортом из четырех наемников. Лучи восходящего солнца сверкали на их кольчугах и нагрудниках.
- Halte-la! - приказал офицер, стоящий у ворот. Позади него стояла дюжина хорошо вооруженных солдат. Офицер узнал форму французской армии. - Declarez-vous!**
- Je suis le Lieutenant Guillemot, et j’emmene le General d’Alviano ici present a Son Excellence le General Duc Monsieur de Valois. Le General d’Alviano s’est rendu, seul et sans armes, selon les exigences de Monsieur le Duc,*** - спокойно отозвался Эцио, Бартоломео удивленно вскинул брови.
- Лейтенант Гилльмо, генерал будет счастлив видеть генерала д`Альвиано, и узнать, что тот прислушался к голосу разума, - ответил капитан стражи. - Но я никак не пойму, что у тебя за акцент. Скажи, откуда ты?
Эцио задержал дыхание.
- Из Монреаля, - уверенно произнес он.
- Открыть ворота, - приказал командир сержанту.
- Открыть ворота! - крикнул сержант.
Уже через несколько секунд Эцио и его отряд оказались в центре французского лагеря. Он замедлил шаг, чтобы идти бок о бок с Бартоломео и его эскортом.
- Я убью их всех, - пробормотал Бартоломео. - И зажарю их почки на завтрак. Кстати, я не подозревал, что ты говоришь по-французски.
- Научился во Флоренции, - небрежно бросил Эцио. - Там была пара девушек... - он радовался, что его акцент прошел проверку.
- Ты плут! Говорят, это лучшее место, чтобы выучить язык.
- Флоренция?
- Дурак - я про кровать!
- Тише!
- Ты уверен, что эти наручники ненастоящие?
- Не совсем, Барто. Терпи! И молчи!
- Я стараюсь терпеть. Что они говорят?
- Я тебе потом расскажу.
Эцио подумал: хорошо, что Бартоломео почти не знает французского, потому что сам ассасин постоянно слышал насмешки, обращенные к его другу. "Chien d’Italien”— итальянский пёс; “Prosterne-toi devant tes superieurs”— он унижается перед сильнейшим; “Regarde-le, comme il a honte de ce qu’il est devenu! - смотрите, как низко он пал!
Но вскоре испытание закончилось. Они подошли к широкой лестнице, ведущей к покои французского генерала. Сам Валуа стоял во главе своих офицеров, рядом с ним - его пленница, Пантасилея. Руки у нее были связаны за спиной, а на лодыжках болтались кандалы, которые давали ей делать лишь небольшие шаги. Увидев ее, Бартоломео не смог удержать гневный рык. Эцио пнул его. Валуа поднял руку.
- Не нужно насилия, лейтенант, хотя мне приятно ваше рвение. - Он повернулся к Бартоломео. - Мой дорогой генерал, похожу, вы наконец-то узрели свет истины.
- Кончай нести чушь! - прорычал Бартоломео. - Освободи мою жену! И сними с меня наручники!
- Ах, генерал, - произнес Валуа. - Такая бестактность от того, кто носит совершенно ничтожное родовое имя.
Эцио собирался дать сигнал, когда Бартоломео, сорвавшись на крик, ответил Валуа:
- У моего имени есть достоинство, в отличие от твоего фальшивого!
Окружающие замолчали.
- Да как ты посмел? - прорычал побелевший от ярости Валуа.
- Думаешь, командование армией дает тебе статус дворянина? Благородство духа заключается в борьбе бок о бок со своими людьми, а не в похищении женщин для оправдания своего отступления. Почему ты не отпускаешь мою жену?!
- Вы, дикари, никогда ничему не научитесь, - зло отозвался Валуа, достал пистолет, взвел курок и направил его в голову Пантасилее.
Эцио знал, что действовать нужно быстро. Он достал пистолет и выстрелил в воздух. Бартоломео, казавшийся оцепеневшим, напряг запястья, и наручники отлетели прочь.
Воцарился хаос. Переодетые наемники тут же напали на французов, а Бартоломео, выхвалив у "охранника" Бьянку, бросился к лестнице. Но Валуа опередил его. Ухватив Пантасилею, он скрылся в доме, захлопнув дверь.
- Эцио! - попросил Бартоломео. - Спаси мою жену! Только ты с этим справишься! Это место слишком укреплено!
Эцио кивнул и ободряюще улыбнулся другу. Он внимательно посмотрел на здание. Оно было не слишком велико, но выглядело массивным, его спроектировали французский военные архитекторы, и здание должно было стать неприступным. Был только один вариант - проникнуть внутрь через крышу, откуда никто не ждал нападения, а значит, там могли быть слабые места. Могли быть.
Больше ничего не оставалось кроме как попытаться. Эцио взбежал по лестнице и, пользуясь тем, что вокруг шла битва, поискал место, где он смог бы взобраться наверх. Внезапно на него надвинулся целый десяток французов, обнаженные мечи сверкали в лучах утреннего солнца. Но между ними и Эцио встал Бартоломео, грозно сжимая Бьянку.
Стены казались неприступными, но Эцио разглядел выбоины и трещины и взглядом проследил будущий маршрут. Через несколько минут он уже был на плоской, деревянной крыше, покрытой черепицей. Там стояло пятеро солдат. Когда он перескочил через перила, они спросили пароль. Эцио не ответил, поэтому они бросились на него, грозно опустив алебарды. К счастью для Эцио, мушкетов и пистолетов у них не оказалось. Эцио выстрелил в первого, а потом, выхватив меч, вступил в схватку с оставшимися четырьмя. Французы окружили его, удары алебард неслись со всех сторон. Один из противников сумел зацепить руку Эцио, порезав локоть. Пошла кровь. Но второй его удар пришелся по защитной пластине на левом запястье Эцио.
Отбивая удары мечом и наручем, ассасин успешно оборонялся от неистовых ударов. Эцио приходилось использовать все свои навыки обращения с мечом, борясь сразу против четырех противников. Но его не оставляли мысли о любимой жене Бартоломео - он знал, что не может проиграть. Просто не имеет права. Удача была на его стороне - он увернулся от двух мечей, несущихся ему в голову, отбил удар третьего защитным наручем, заставив меч отлететь в сторону четвертого. Маневр заставил француза открыться, и ассасин ударил мечом прямо в челюсть противнику. Осталось трое. Эцио шагнул к ближайшему французу, так близко, что тот не смог занести меч. Эцио вонзил скрытый клинок в живот солдату. Осталось двое, и оба явно занервничали. Потребовалась всего пара минут, чтобы расправиться с ними. Эцио был мастером меча, и они не могли с ним сравниться. Тяжело дыша, Эцио ненадолго оперся на свой меч, стоя рядом с поверженными врагами.
По крыше Эцио добрался до большой площадки внизу. Перезарядив пистолет, он осторожно приблизился к краю крыши. Двор был пуст, внизу не росли растения, не было ни стульев, ни столов, только пара-тройка каменных скамеек вокруг высохшего бассейна с фонтаном.
Пока Эцио смотрел с крыши, раздался выстрел, и мимо его уха просвистела пуля. Ассасин отступил. Он не знал, сколько у Валуа пистолетов. Если один, то, подсчитал Эцио, ему потребуется десять секунд на перезарядку. Ассасин с сожалением вспомнил об арбалете, но возвращаться было некогда. На поясе у него было пять отравленных дротиков, но чтобы бросить их, нужно было подобраться к врагу достаточно близко. А Эцио не хотел подвергать жизнь Пантасилеи опасности.
- не подходи! - прокричал снизу Валуа. - Я убью ее, если приблизишься!
Эцио лег и посмотрел во двор, но, находится ли кто под крышей, видно не было. Но в голосе Валуа звучала паника.
- Кто ты такой? - крикнул генерал. - Кто тебя послал? Родриго? Скажи ему, что всё это был план Чезаре!
- Лучше расскажи се, что знаешь, если хочешь целым и невредимым вернуться в Бургундию!
- А если я тебе расскажу, ты меня отпустишь?
Валуа осторожно вышел из-за колонны и встал возле сухого фонтана. На шее у Пантасилеи была привязана веревка, один конец которой держал Валуа, а руки девушки были завязаны за спиной. Эцио увидел, что она бесшумно плачет, но девушка старалась держать голову поднятой. Взгляд, который она бросила на Валуа, был таким убийственным, что если бы действительно мог убивать, с ним бы не сравнилось ни одно оружие из Кодекса.
Сколько еще человек внизу? В голосе генерала был страх. Поэтому Эцио решил, что у генерала нет путей к отступлению и он загнан в угол.
- Чезаре подкупил кардиналов, чтобы переманить их на свою сторону. Когда он бы захватил оставшуюся часть страны, я бы пошел на столицу и взял Ватикан, расправившись с теми, кто выступал против воли генерал-капитана.
Валуа размахивал пистолетом, и Эцио увидел, что за поясом у него еще два.
- Это не я придумал,- продолжал Валуа. - Я выше подобных интриг. - В его голосе послышалось старое тщеславие. Эцио подумал, стоит ли опускать подобного человека. Он встал и спрыгнул во двор, приземлившись, словно пантера.
- Назад! - заорал Валуа. - Или я...
- Если хоть один волосок упадет с ее головы, мои лучники нашпигуют тебя стрелами похлеще, чем Сан-Себастьяно, - прошипел Эцио. - Итак... продолжай.
- Я из Дома Валуа, поэтому Чезаре отдал бы Италию мне. Я буду править здесь, как мне и положено по праву рождения.
Эцио чуть не засмеялся. Бартоломео вовсе не преувеличивал, говоря, что у этого хлыща куриные мозги, скорее уж преуменьшал! Но Пантасилея все еще у него, и генерал по-прежнему опасен.
- Хорошо. А теперь отпусти женщину.
- Сперва отпусти меня. А потом я освобожу ее.
- Нет.
- У меня есть связи с королем Людовиком. Проси, чего хочешь во Франции, и это будет твоим. Поместье? Где?
- У меня уже есть все это. Здесь. И ты никогда не будешь здесь править.
- Борджиа пытаются изменить заведенный порядок, - заговорил Валуа, меняя тактику. - Я же хочу, чтобы все было правильно. Править должен представитель королевской династии, а не дураки, в чьих венах течет вода. - Он помолчал. - Я знаю, что ты не такой варвар, как все остальные.
- Пока я жив, ни ты, ни Чезаре, ни Папа, никто из тех, на чье стороне нет мира и справедливости, никогда не будет править Италией, - проговорил Эцио, медленно шагнув вперед.
Казалось, страх заставил французского генерала застыть на месте. Рука, в которой он держал пистолет, приставленный к голове Пантасилеи, дрожала, но Валуа не отступил. Очевидно, в здании больше никого не было, если не считать попрятавшихся слуг. До них донесся равномерный звук сильных ударов, двери в дом сотряслись. Должно быть, Бартоломео справился с французами и приказал притащить таран.
- Прошу... - выговорил генерал со всей учтивостью. - Я же убью ее.
Он поднял глаза, пытаясь увидеть на крыше лучников, выдуманных Эцио, и даже не задумался над правдивостью этого заявления. Эцио ляпнул первое, что пришло в голову. В современных битвах лучников уже не использовали, несмотря на то, что лук перезаряжался куда быстрее пистолета или мушкета.
Эцио еще раз шагнул вперед.
- Я дам тебе все, что хочешь. Здесь много денег, я хотел заплатить своим людям, но теперь все достанется только тебе! И я... я... я сделаю все, что ты захочешь! - он уже умолял, а фигура выглядела настолько жалкой, что Эцио едва скрыл презрение. И этот человек считал себя практически королем Италии!
Он не заслуживал даже смерти.
Эцио подошел ближе. Они посмотрели глаза в глаза. Эцио медленно забрал из вялых рук генерала сперва пистолет, а потом веревку. Всхлипнул, Пантасилея отошла в сторону, наблюдая за происходящим широко распахнутыми глазами.
- Я... я только хотел уважения, - слабо прошептал генерал.
- Настоящее уважение можно только заработать, - отозвался Эцио. - Его нельзя получить по наследству или купить. И нельзя добиться силой. "Пусть ненавидят, лишь бы боялись" - самое глупое выражение, которое когда-либо придумывали. Не удивительно, что оно нравилось Калигуле. И не удивительно, что современные Калигулы живут по этому же принципу. А ты им служишь.
- Я служу моему королю, Луи XII! - Валуа уныло посмотрел на ассасина. - Но, пожалуй, ты прав. Теперь я понял. - В его глазах сверкнула надежда. - Мне нужно больше времени...
Эцио вздохнул.
- Увы, мой друг. Ты проиграл, - он обнажил меч, Валуа, осознав все, с достоинством опустился на колени и склонил голову.
- покойся с миром, - шепнул Эцио.
С треском развалились двери, и во дворе появился Бартоломео, весь в пыли и залитый кровью, но невредимый. За его спиной стояли наемники. Он бросился к жене и обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание. Бартоломео стал развязывать веревку у нее на шее, но пальцы дрожали, поэтому этим занялся Эцио. Барто двумя ударами Бьянки перерубил кандалы на ногах у жены и перерезал веревку на запястьях.
- О Пантасилея, голубка моя, сердце мое, ты только моя! Никогда больше так не исчезай! Без тебя бы меня самого не стало!
- Нет! Ты спас меня!
- О, - Бартоломео смутился. - Нет. Не я - Эцио! Он придумал...
- Госпожа, я рад видеть, что в целости, - оборвал его Эцио.
- Мой дорогой Эцио, как я могу тебя отблагодарить? Ты спас мне жизнь!
- Я всего лишь действовал в соответствии с великолепным планом твоего мужа.
Бартоломео посмотрел на Эцио с растерянностью и благодарностью.
- Мой принц! - проговорила Пантасилея, обнимая мужа.- Мой герой!
Бартоломео покраснел и, подмигнув Эцио, сказал:
- Ну, если я теперь твой принц, мне надо будет добиться этого титула. Имей в виду, это се было моей идеей...
Они пошли к выходу, но по пути Пантасилея коснулась Эцио и прошептала: "Спасибо".
___________________________________________________________
* У вас, наверное, одно яйцо на всех! – (фр.) прим.пер.
**Стоять! Кто идет? - (фр.) прим.пер.
***Я лейтенант Гилльмо, я привел генерала д`Альвиано к его превосходительству монсеньору герцогу-генералу де Валуа. Генерал д`Альвиано пришел один и без оружия, как того желал монсеньор герцог. - (фр.) прим.пер.