Эцио не стал возвращаться в бордель. Было уже поздно. Он вернул лошадь на конюшню, купил у конюха за несколько монет сумку и уложил туда свою добычу и деньги. Эцио повесил сумку через плечо и отправился к ростовщику, который был одновременно удивлен и расстроен, увидев, что клиент пришел отдавать долг так быстро. Ростовщик отдал Эцио его вещи. Потом ассасин пошел в свое жилище, стараясь смешиваться с толпой. когда замечал стражников Борджиа.
Уже дома он приказал слугам натаскать воду для купания, разделся и, устало опускаясь в воду, подумал, что было бы неплохо, если бы внезапно появилась Катерина и снова удивила его. Но в этот раз никто не прервал его столь приятным образом. Он переоделся в чистую одежду, а ту, что была на нем, порванную за тяжелый день, запихнул в мешок. Позже он от них избавится. Он почистил пистолеты и убрал в сумку. Он хотел их оставить, но они оказались тяжелыми и громоздки, поэтому Эцио решил отдать их Бартоломео. Большую часть бриллиантов он так же планировал отдать Барто, но, тщательно их осмотрев, отобрал пять самых лучших и крупных камней и положил в поясную сумку. Они гарантировали, что некоторое время ему не придется заботиться о том, где найти денег.
Остальное он поручит Ла Вольпе отправить в казармы. Если вы не можете доверять другу-вору, кому вы вообще можете доверять?
Теперь он снова был готов идти. Повесив сумку через плечо, Эцио положил руку на щеколду. И тут... тут он почувствовал, что устал. Устал убивать. Устал от жадности и жажды власти, и от страданий, к которым они приводили.
Он почти устал сражаться.
Он опустил руку и снял сумку, бросив ее на кровать. Он надежно запер дверь и снова разделся. Потом он потушил свечу и упал на кровать. Но прежде чем провалиться в сон, он обнял одной рукой сумку.
Эцио знал, что передышки не будет еще долго.
В "Спящем лисе" Эцио передал сумку с точными инструкциями. Они никому не хотел бы поручать эту работу, но в Риме у него оставались дела. Отчетов "шпионов" Ла Вольпе было немного, но информация в них совпадала с той, что прислал Пантасилее голубиной почтой Макиавелли. Это успокоило опасения Эцио по поводу друга, хотя, как заметил Эцио, Ла Вольпе остался при своем мнении. Эцио понимал его. Макиавелли мог казаться отстраненным, даже холодным. Хотя они оба были флорентийцами - а Флоренция не испытывала любви к Риму, как не испытывала ее и к Борджиа, - казалось, что Ла Вольпе, не смотря на все свидетельства об обратном, продолжал сомневаться. "Называй это шестым чувством", - мрачно сказал он, когда Эцио на него надавил.
Вестей о Яблоке не было, за исключением того, что оно по-прежнему у Борджиа, хотя у кого именно - Чезаре или Родриго - было неясно. Родриго хорошо знал о потенциале Яблока, хотя Эцио сомневался в том, что Родриго делится с сыном подобными знаниями, особенно если учитывать их напряженные отношения. А Чезаре, хоть и был последним человеком, у кого в руках Эцио видел Яблоко, но никаких признаков того, что он воспользовался им, не было. Эцио молился, чтобы тот, к кому Яблоко попало для изучения - если конечно Чезаре отдал его кому-то - либо зашел в тупик от тайн Яблока, либо скрыл его возможности от своего хозяина.
Макиавелли куда-то запропастился. Даже в тайном укрытии Ассасинов на острове Тиберина он не оставил никаких известий. Все, что смог выяснить Эцио, это то, что друг "далеко", но он не говорил, что собирается во Флоренцию.
Двое друзей, временно находившиеся в Риме и в данный момент работавшие под прикрытием, - Бальтаззар Кастильоне и Пьетро Бембо - были абсолютно надежны. Оба были членами Братства, не в последнюю очередь потому, что один был связан с Чезаре, а второй - с Лукрецией. Жаль, подумал Эцио, что первый скоро возвращается в Мантую, а второй в Венецию. Но Эцио утешал себя мыслью о том, что в своих родных городах они будут не менее полезны Братству.
Удовлетворенный тем, что сделал все возможное, Эцио решил вернуться в "Цветущую Розу".
На этот раз, когда он пришел в бордель, дверь была открыта. Воздух внутри казался свежее, и дышать было легче. Он вспомнил имена девушек, которых встретил в прошлый раз, и спросил, где их искать у старших и более опытных женщин в главном зале. Зал охраняли двое хорошо одетых, молодых, довольно вежливых крепких парней. Они проводили его во внутренний двор и сказали, что он найдет девушек там.
Он оказался в розовом саду, окруженном высокими стенами из красного кирпича. Вдоль одной из стен стояла беседка, почти полностью скрытая под зарослями вьющихся розовых роз. В центре беседки был небольшой фонтан с белыми мраморными скамьями вокруг него. Девушки, которых он искал, вместе с другими разговаривали с двумя женщинами постарше, стоявшими спинами к Эцио. Именно их охранники проводили Эцио в сад. Когда он подошел, женщины обернулись.
Он было собрался представиться, - на этот раз Эцио решил попробовать другую тактику - но у него отвисла челюсть.
- Мама! Клаудиа! Что вы здесь делаете?
- Ждем тебя. Мессер Макиавелли перед отъездом сказал, что мы сможем найти тебя здесь.
- Где он? Вы виделись с ним во Флоренции?
- Нет.
- Но что вы делаете в Риме? - тупо повторил он. Его переполняли растерянность и тревога. - На Флоренцию напали?
- Нет... ничего подобного, - ответила Мария. - Но слухи оказались правдивы - наш дворец был разрушен. Там у нас больше ничего нет.
- Но даже если бы он не был разрушен, я никогда бы не вернулась в цитадель Марио в Монтериджони, - вставила Клаудиа.
Эцио посмотрел на нее. Он понимал, что для женщины вроде сестры, это место окажется тихой заводью. Он кивнул, но на сердце у него было неспокойно.
- Поэтому мы здесь. Мы взяли дом в Риме, - продолжала Мария. - Наше место рядом с тобой.
Мысли лихорадочно крутились в голове Эцио. В глубине сердца (хотя он с трудом мог заставить себя признать это) он все еще чувствовал, что мог предотвратить убийство отца и братьев. Но у него не вышло. Мария и Клаудиа были его единственной семьей. Не подведет ли он на этот раз их? Он не хотел, чтобы они от него зависели.
Он притягивал опасности. Если они будут рядом, не навлечет ли он на мать и сестру беды? Он не хотел, чтобы их смерти тоже легли на его плечи. Лучше бы они были во Флоренции, где у них были друзья. В городе, снова процветающем под мудрым правлением Пьеро Содерини, их безопасность была бы обеспечена.
- Эцио, - проговорила Клаудиа, прерывая его размышления. - Мы хотим помочь.
- Я собирался уберечь вас, отправив во Флоренцию, - он пытался скрыть раздражение, звучавшее в голосе, но внезапно понял, что огрызается. Мария и Клаудиа выглядели растерянными, и хотя мать быстро успокоилась, Эцио заметил, что сестру задели и обидели его слова. Она сумела угадать его мысли?
К счастью, их прервали Аньелла и Лючия.
- Мессер, простите нас, но мы беспокоимся. Мы до сих пор ничего не знаем о госпоже Солари. Вы знаете, что с ней?
Мысли Эцио все еще крутились вокруг Клаудии и выражения обиды в ее глазах, но он обратил внимание на вопрос. Чезаре, должно быть, много времени посвящал сокрытию своих преступных действий. Практически каждый день из Тибра вылавливали тела, причем некоторые уже пробыли в воде некоторое время.
- Она умерла, - резко сказал он.
- Что? - воскликнула Лючия.
- Дерьмо! - коротко выругалась Аньелла.
Новость быстро разошлась среди девушек.
- И что нам теперь делать? - спросила одна.
- Нам придется закрыться? - поинтересовалась другая.
Эцио ощутил их неясное беспокойство. Под руководством госпожи Солари (хотя Макиавелли сказал, что она работала неэффективно) эти девушки добывали информацию для ассасинов. Если они останутся без защиты, - и как подсказывала гибель Солари, Чезаре подозревал "Цветущую Розу", - что будет со всеми этими девушками? С другой стороны, если он полагал, что у Солари здесь не только агенты, не должен ли он был сейчас же сделать свой ход?
Вот оно! Надежда еще есть.
- Вы не закроетесь, - сказал он им. - Мне нужна ваша помощь.
- Но, мессер, если кто-то не будет управлять делами, мы разоримся.
Голос рядом с Эцио решительно произнес: "Я этим займусь".
Это была Клаудиа.
Эцио развернулся к ней.
- Тебе здесь не место.
- Я знаю, как ведут дела, - возразила она. - Я много лет помогала дядя в крепости.
- Это совсем иное!
Тут вмешался успокаивающий голос матери.
- А что предлагаешь ты, Эцио? По-видимому, тебе срочно нужен кто-то на место хозяйки. Ты же знаешь, что можешь доверять сестре.
Эцио видел в ее словах логику, но это означало бы допустить Клаудию на линию фронта, туда, где он меньше всего на свете хотел бы ее видеть. Он посмотрел на нее. Он с вызовом встретила его взгляд.
- Хорошо, Клаудиа, делай, как хочешь. Но не жди от меня особой защиты!
- Я прекрасно обходилась без нее двадцать лет, - усмехнулась она.
- Хорошо, - холодно отозвался он. - Тогда принимайся за работу. Прежде всего, я хочу, чтобы здесь тщательно убрались и отремонтировали здание, чтобы это место, любой ценой, выглядело прекрасно. Даже этот сад нуждается в том, чтобы его привели в порядок. Я хочу, чтобы это заведение стало лучшим в городе. И видит Бог, сколько у вас конкурентов. И я хочу, чтобы девушки были здоровы - об этой новой болезни никто ничего не знает. Хуже всего дела обстоят в портах и в крупных городах, так что все знают, что из этого следует.
- Мы проследим за этим, - холодно ответила Клаудиа.
- Так-то лучше. И еще. Пока ты здесь, я хочу, чтобы куртизанки отыскали Катерину Сфорца.
Лицо его окаменело.
- Ты можешь на нас рассчитывать.
- Теперь ты в деле Клаудиа, - и любая ошибка ляжет на твою голову.
- Я смогу позаботиться о себе, брат.
- Надеюсь, - прорычал Эцио, поворачиваясь на каблуках.

В течение нескольких следующих недель Эцио был занят - оставшиеся силы Братства собрались в Риме, чтобы решить, как поступить, исходя из информации, которую Эцио получил от них, Ла Вольпе и своевременных отчетов, посланных Бартоломео. Он почти не надеялся, что удача отвернется от Борджиа, и возможно он, Эцио, смотрит на начало конца. Однако, он помнил старую поговорку - легче справиться с молодым львом, чем приблизиться к старому и опытному. На фоне осторожного оптимизма Эцио Чезаре усилил попытки захватить Романью, а французы взяли Милан. Французы также не стали отказываться от поддержки командующего папскими войсками. Несколькими годами ранее Кардинал Сан-Пьетро в Винкуле, Джуллиано делла Ровере, величайший враг Папы Римского, пытался натравить французов на Борджиа и сместить Александра с места Папы, но Александр его перехитрил. Мог ли Эцио преуспеть там, где ничего не вышло у делла Ровере? Но, по крайней мере, никто еще не отравил Кардинала - он был слишком влиятелен, поэтому кардинал оставался тузом в рукаве Эцио.
Также Эцио решил, хотя и не сказал никому об этом, что необходимо подтолкнуть Братство к мысли окончательно перенести штаб-квартиру в Рим. Рим был центром мировых событий и центром мировой коррупции. Какое место подойдет для базы лучше Рима, особенно теперь, когда Монтериджони перестал быть приемлемым вариантом? Еще у Эцио были планы по материальному поощрению некоторых ассасинов после успешного выполнения задания. Бриллианты, которые от забрал у работорговцев, пришлись очень кстати, - долгожданное пополнение капитала кампании.
Однажды...
Но до "однажды" было по-прежнему далеко. Братство все еще не выбрало нового лидера, хотя по общему согласию и в силу своих действий Эцио и Макиавелли заняли место временных руководителей. Но все это было временно. Формально совет так и не одобрил их назначение.
А еще его терзали мысли о Катерине.
Эцио полностью доверил Клаудии восстановление "Цветущей розы", не контролируя сестру и не вмешиваясь. Если она настолько самонадеянна, что ж - будь, что будет. Если у нее ничего не выйдет, по крайней мере, это случится не по его вине. Но бордель был важным звеном в цепи Эцио, и он признался сам себе, что если он до конца и не доверяет сестре, по должен попытаться положиться на нее в этом деле. Пришло время доверить ей работу - посмотреть, справится ли она. Это испытание.
Когда Эцио вернулся в "Цветущую розу", он был одновременно удивлен и доволен. Все прошло успешно - так же, как при его собственных изменениях города и казарм Бартоломео (хотя даже тогда он был достаточно сдержан и практичен, чтобы не требовать выплаты всех долгов). Он постарался не показывать восторга, рассматривая роскошные комнаты, увешанные дорогими гобеленами, широкие диваны, мягкие шелковые подушки и бокалы с белым вином, охлажденным плавающими в ними кубиками льда - большая роскошь.
Девушки выглядели как дамы, а не шлюхи, а, судя по их манерам, кто-то, видимо, научил их быть более утонченными. Что же касается клиентов - Эцио сделал вывод, что дела шли успешно. И, хотя у него были определенные сомнения по поводу того, как дела шли раньше, сейчас в успехе сомневаться не приходилось. Оглядев центральный зал, Эцио увидел дюжину кардиналов и сенаторов, членов папского кабинета и других должностных лиц курии. Все веселились, были расслаблены, и ничего, Эцио на это надеялся, не подозревали. Но необходимость заплатить девушкам напрямую зависела от ценности информации, которую куртизанки Клаудии смогут добыть из кучки этих продажных тварей.
Он заметил сестру - скромно одетую, к его радости, - слишком (по его мнению) ласково разговаривающую с Асканио Сфорца, бывшим вице-канцлером курии, который после своего краткого позора снова вернулся в Рим в попытке вновь заслужить благосклонность Папы. Когда Клаудия увидела Эцио, выражение ее лица изменилось. Она извинилась перед кардиналом и подошла к брату, едва заметно улыбаясь.
- Добро пожаловать в "Цветущую розу", брат, - сказала она.
- Ну да, - он даже не улыбнулся.
- Как видишь, это самый популярный бордель в Риме.
- Коррупция останется коррупцией, в какие тряпки ее не обряди.
Клаудиа закусила губу.
- Мы хорошо справились. И не забывай, из-за кого это место все еще существует.
- Да, - отозвался Эцио. - Похоже, деньги Братства оказались удачно вложены..
- Это еще не все. Пойдем в кабинет.
К своему удивлению, в кабинете Эцио увидел Марию, которая вместе с счетоводом разбиралась в бумагах.
Мать и сын сдержанно поздоровались.
- Я хотела показать тебе вот это, - произнесла Клаудиа, протягивая книгу. - Там записано все, чему я учу своих девочек.
- Твоих девочек? - Эцио не смог скрыть сарказм в голосе. Сестра чувствовала себя в этом бизнесе так же хорошо, как рыба в воде.
- Почему бы и нет? Взгляни, - Клаудиа держалась скованно.
Эцио быстро пролистал книгу.
- Довольно скромный список.
- Думаешь, у тебя получилось бы лучше? - насмешливо спросила она.
- Разумеется, - огрызнулся Эцио.
Почувствовав, что обстановка накаляется, Мария отложила счеты и подошла к детям.
- Эцио, - сказала она, - Борджиа осложняют жизнь девочкам Клаудии. Они стараются держаться подальше от неприятностей, но избегать подозрений становится все труднее. Есть кое-что, чем ты бы мог им помочь...
- Я учту. Покажете, с кем надо разобраться, - Эцио снова повернулся к Клаудии. - Что-нибудь еще?
- Нет, - она помолчала, а потом добавила, - Эцио...
- Что?
- Ничего.
Эцио повернулся, чтобы уйти и сказал:
- Вы нашли Катерину?
- Мы над этим работаем, - холодно ответила сестра.
- Рад это слышать. Хорошо. Когда узнаешь, где они ее держат, сразу приходи ко мне на остров Тиберина. - Он прислушался к звукам веселья, доносившимся из главного зала. - Я надеюсь, это не составит для вас труда.
И он ушел.
Уже на улице он осознал, что вел себя как подонок. Они проделали огромную работу. Но сможет ли Клаудиа постоять за себя?
Мысленно он пожал плечами. Он в очередной раз признал, что настоящий источник его гнева - его неуверенность в способности защитить самых дорогих для него людей. Да, он нуждается в них, но и всегда помнит, что страх за их безопасность угрожает ограничить его в действиях.

Вскоре после посещения борделя Эцио, наконец-то, встретился на острове Тиберина с Макиавелли. Сперва Эцио держался холодно, - ему не нравилось, что кто-то из членов Братства куда-то отправился, не сообщив об этом, - но в глубине сердца, ассасин признал, что должен сделать исключение для Макиавелли. Действительно, само Братство было союзом вольнодумцев, свободных духом людей, которые действовали сообща не по принуждению или из послушания, а исходя из общности взглядов и интересов. Они не его собственность, и он не имеет права контролировать кого-либо их них.
Серьезно и решительно он пожал руку своему старому товарищу - Макиавелли избегал крепких объятий.
- Мы должны поговорить, сказал ему Эцио.
- Верно, должны, - Макиавелли посмотрел на него. - Полагаю, тебе известно о моем маленьком соглашении с Пантасилеей?
- Да.- Хорошо. У этой женщины в мизинце больше способности мыслить тактически, чем во всем теле у ее мужа, хотя, конечно, в своей области он лучший. - Макиавелли помолчал. - От одного из моих агентов пришла важная информация. У нас есть имена девяти агентов тамплиеров, нанятых Чезаре, чтобы терроризировать Рим.
- Скажи, как я смогу их найти?
Макиавелли задумался.
- Думаю, надо искать признаки беды во всех районах города. Пообщайся с людьми. Возможно, кто-нибудь из горожан укажет тебя верный путь.
- Ты получил эту информацию от одного из стражников Борджиа?
- Да, - осторожно признал Макиавелли после паузы. - Откуда ты узнал?
Эцио, вспомнив о встрече, которую наблюдал с Ла Вольпе на рыночной площади, подумал, что это, возможно, была первая попытка наладить контакт.
- Удачная догадка, - ответил он.- Спасибо.
- Клаудиа, Бортоломео и Ла Вольпе ждут нас в кабинете, - Макиавелли снова помолчал. - Это была очень удачная догадка.
- Случайность, дорогой Макиавелли, только и всего, - отозвался Эцио, шагая впереди.
- Случайность? - проговорил себе под нос Макиавелли.
Их товарищи по Братству ожидали в спрятанном под землей святилище. Лица их были мрачными.
- Добрый вечер, - поприветствовал их Эцио и перешел сразу к делу. - Что вы выяснили?
Первым заговорил Бартоломео.
- Мы выяснили, что этот ублюдок Чезаре сейчас находится в замке Сант-Анджело, - с Папой!
Ла Вольпе добавил:
- Мои шпионы подтвердили, что он кому-то отдал Яблоко для исследования. Я пытаюсь выяснить, кто это может быть
- А это может быть..?
- Догадки не принесут ничего хорошего. Мы должны знать наверняка.
- У меня есть новости о Катерине Сфорца, - вставила Клаудиа. - В четверг на закате ее перевезут в тюрьму замка.
Сердце Эцио невольно ёкнуло. Но это была хорошая новость.
- Отлично, - сказал Макиавелли. - Так значит, замок. Рим быстро восстановится, как только Чезаре и Родриго не станет.
Эцио поднял руку.
- Как только представится возможность их убить, я это сделаю.
Макиавелли раздраженно посмотрел на него.
- Не повторяй ошибки, совершенной в Сокровищнице. На этот раз ты должен их убить.
- Поддерживаю Никколо, - согласился Бартоломео. - Мы не должны больше тянуть.
- Бартоломео прав, - поддержал Ла Вольпе.
- Они должны заплатить за смерть Марио, - добавила Клаудиа.
Эцио успокоил их, сказав:
- Не волнуйтесь, друзья мои, они умрут. Даю вам слово.

В день, когда Катерину должны были привезти в замок Сант-Анджело, Эцио и Макиавелли присоединились к толпе, собравшейся перед великолепной каретой, окна ее были занавешены, а на дверях был нарисован герб Борджиа. Гвардейцы, окружавшие карету, удерживали людей в стороне, и это было неудивительно, поскольку люди не испытывали единодушного восторга. Один из кучеров спрыгнул со своего места и обогнул карету, чтобы открыть ближайшую дверь и опустить лесенку, и застыл, готовый помочь пассажирам выйти.
Первой появилась фигура в синем платье с белым лифом. Эцио узнал красивую блондинку с жестокой улыбкой. В последний раз он видел ее при разрушении Монтериджони, но это лицо он не забыл бы никогда. Лукреция Борджиа. Она спустилась на землю с достоинством, но это впечатление испортилось, когда она шагнула назад к экипажу, схватила что-то - или кого-то - и потянула.
Лукреция за волосы вытащила Катерину Сфорца и швырнула ее на землю перед собой. В испачканной, в цепях, одетой в грубое коричневое платье Катерине, даже потерпевшей поражение, чувствовалась огромная непонятная сила и дух, о которых похитители и не догадывались. Макиавелли опустил руку на плечо Эцио, удерживая автоматически шагнувшего вперед друга на месте. Эцио достаточно насмотрелся на то, как издеваются над его близкими, но сейчас нужно было ждать. Попытка спасения была бы обречена на провал.
Лукреция, одной ногой стоявшая на поверженной жертве, проговорила:
- Тише, жители Рима! Тише и возрадуйтесь! Полюбуйтесь невероятным зрелищем. Катерина Сфорца, шлюха из Форли! Слишком долго она сопротивлялась нам! И теперь мы, наконец-то, поставили ее на колени!
Толпа почти не отреагировала на эти слова, и в наступившей тишине Катерина подняла голову и крикнула:
- Ха! Никто не сможет пасть ниже, чем Лукреция Борджиа! Кто подбил тебя на это? Брат? Отец? А может оба? Одновременно?
- Заткнись! Заткнись! - закричала Лукреция, ударив ее. - Никто не смеет оскорблять Борджиа! - Она наклонилась, поставила Катерину на колени и ударила ее с такой силой, что та снова упала в грязь. Лукреция гордо вскинула голову. - Это произойдет с каждым, кто осмелится бросить нам вызов!
Она жестом отдала приказ гвардейцам, те схватили несчастную Катерину, поставили на ноги и грубо потащили в сторону ворот замка. Тем не менее, Катерина крикнула: "Добрые жители Рима! Будьте сильными! Выше время скоро придет! Вы освободитесь, клянусь!
Когда ее утащили, Лукреция вернулась в карету, а Макиавелли повернулся к Эцио.
- Похоже, графиня сохранила присутствие духа.
Эцио был вымотан.
- Они будут пытать ее.
- Жаль, что Форли пал. Но мы отобьем его обратно. И заберем Катерину. Но мы должны сосредоточиться. Ты здесь ради Чезаре и Родриго.
- Катерина сильный союзник, и одна из нас. Если мы поможем ей сейчас, когда она слаба, она поможет нам в будущем.
- Может быть. Но в первую очередь надо убить Чезаре и Родриго.
Толпа начала расходиться, гвардейцы Борджиа ушли в замок, оставив у ворот часовых. Вскоре, только Макиавелли и Эцио остались на площади, держась в тени.
- Оставь меня, Никколо, - сказал Эцио, смотря, как удлинились тени. - У меня есть дело.
Он посмотрел на отвесные стены древнего, круглого мавзолея императора Адриана, возведенного почти тысячу лет назад, и ныне ставшего неприступной крепостью. На самом верху он увидел несколько окон, но стены были гладкими. Замок соединялся с базиликой Сан-Пьетро укрепленным каменным коридором. Уже две сотни лет это была великая папская крепость.
Эцио изучил стены. на свете не было ничего абсолютно неприступного. С наступлением ночи в свете мерцающих факелов его глаза различили небольшие бороздки, трещины и сколы, которые, какими бы маленькими они не были, могли бы помочь ему подняться. Просчитав маршрут, Эцио прыгнул как кошка, вцепившись в первую опору пальцами. Он задержал дыхание, а потом, намеренно не торопясь, стал взбираться по стене, по возможности держась подальше от света факелов.
На полпути он добрался до не застекленного окна в каменной стене, за которым был виден проход для стражи. Он посмотрел в одну сторону, но там было пусто. Молча, он забрался внутрь и выглянул в окно на другой стороне. Там, как он понял, находился двор конюшни. Туда направлялись четверо, и он немедленно узнал их. Чезаре о чем-то говорил трем своим главным помощникам: французскому генералу Октавиану де Валуа, близкому родичу Чезаре Хуану де Борджиа Ланзол де Романи и худому мужчине в черном, с жестоким, исполосованном шрамами лицом - Микелетто Корелье, который был правой рукой Чезаре и самым верным убийцей.
- Забудьте о Папе, - проговорил Чезаре. - Вы отвечаете только передо мной. Рим - столп, на котором все держится. Он не должен пошатнуться. А значит, и вы не должны сомневаться!
- Что слышно из Ватикана? - спросил Октавиан.
- Что? От этого сборища уставших стариков? - презрительно ответил Чезаре? - Пока что мы используем кардиналов, но скоро они нам будут не нужны.
Он прошел во двор конюшни, оставив трех мужчин за воротами.
- Похоже на то, что он оставил Рим под нашим управлением, - сказал после паузы Хуан.
- Значит город в хороших руках, - равнодушно отозвался Микелетто.
Эцио послушал еще немного, но они больше не сказали ничего из того, что уже не было бы известно Эцио. Поэтому он продолжил взбираться по стене, пытаясь отыскать Катерину. Вскоре он заметил свет, идущий из застекленного, но приоткрытого окна с внешним подоконником, за который он мог уцепиться. Так и сделав, Эцио осторожно заглянул через окно в освещенный свечами коридор с простыми деревянными стенами. Там на покрытой скамье сидела Лукреция и что-то писала в блокнот, но она часто поднимала голову, будто ждала кого-то.
Несколько минут спустя в дальнем конце коридора появился Чезаре и поспешил к сестре.
- Лукреция, - произнес он и поцеловал ее. И это был не братский поцелуй.
Когда они поздоровались таким способом, Чезаре отнял ее руки от своей шеи и, держа их в своих ладонях и глядя ей в глаза, сказал:
- Я надеюсь, ты хорошо обходишься с нашей гостьей?
Лукреция скривилась.
- Ее грязный рот!.. Я бы с радостью зашила его, чтобы он, наконец, закрылся.
Чезаре улыбнулся.
- Я бы предпочел, чтобы он был открыт.
- Да неужели?
Игнорируя ее лукавство, он продолжал:
- Ты говорила с отцом о деньгах, которые просил мой банкир?
- Папа сейчас в Ватикане, но когда он вернется, нужно будет его уговаривать. Как и его банкира. Ты же знаешь, насколько осторожен Агостино Киджи.
Чезаре коротко рассмеялся.
- Он не разбогател бы, будь он безрассуден. - Он помолчал. - Но ты же справишься?
Лукреция снова обхватила брата за шею и покачала головой.
- Да, но... когда тебя нет, здесь очень одиноко. Мы так мало времени проводим вместе в последнее время, ты занят своими завоеваниями.
Чезаре привлек ее к себе.
- Не волнуйся, котенок. Когда я стану правителем Италии, ты станешь моей королевой, и навсегда забудешь об одиночестве!
Она немного отодвинулась и заглянула ему в глаза.
- Но я не хочу ждать.
Чезаре провел рукой по прекрасным светлым волосам.
- Пока меня нет, веди себя хорошо.
После очередного долгого поцелуя Чезаре покинул сестру, удалившись через ту же дверь, откуда пришел. Грустная Лукреция ушла в противоположную сторону.
Куда пошел Чезаре? Он решил немедленно уехать? После такого прощания это было самым вероятным вариантом. Эцио быстро полез вдоль стены, пока не занял такое место, откуда он мог бы видеть главные ворота в замок.
и как раз вовремя. Он увидел, как они распахнулись, раздались крики стражи: "Внимание! Капитан-генерал уезжает в Урбино!". Вскоре после этого в сопровождении небольшого войска из замка на черном коне выехал Чезаре.
- Удачи, господин Чезаре! - крикнули ему часовые.
Эцио смотрел, как его заклятый враг уезжает в ночь. Это был мимолетный визит, подумал он про себя. Не было ни единого шанса убить его. Никколо будет очень разочарован.

Знаю что надоела, но уже хочется почитать новые главы.